Ди-Джей

На четвёртый заход задолбавшийся всем этим ученик, в принципе поменял процесс презентации, решив тупо перебором апробировать различные неординарные подходы и методы. И первым же экспромтом угодил в точку. Он не стал рассказывать о себе, не стал расспрашивать о ней, а просто предложил разлёгшейся в сексуальной позе женщине… почитать её книжку. Мария удивилась, добавила толику возбуждения в своей эмоциональности и согласилась.

На пятой, Дима работал в том же ключе, сглаживая шероховатости своего поведения, допущенные в четвёртом, и усовершенствуя подход, практически добрался до вожделенного тела Марии-Данаи, но на эйфории успеха лоханулся, допустив грубую ошибку при форсировании сближения.

И вот, наконец, шестая. Молодой человек уже привычно вошёл в апартаменты, обманным футбольным финтом обходя преграду-шлагбаум на входе. Смахнул пыль с растоптанных сандалий, в глубоком поклоне, как положено, оттопыривая задницу на нужный этикетный угол. Замер, не доходя пары шагов от роскошного ложа с привычной жадностью поедая глазами живой экспонат Рембрандта.

После короткой паузы, которой королева давала возможность юноше насладиться видом своей сексуальной плоти, приступил к соблазну чётко по уже выверенному сценарию.

— Добрый вечер, Ваше Величество.

Очередной поклон, но без отрыва глаз на женские прелести. Мария почему-то негативно воспринимала малейшую попытку оторвать от неё взгляд.

— Вы великолепны и безупречны в своей красоте, моя королева.

Сложенные руки на груди, в молебной позе, с полным ведром восхищения во взоре. Взгляд плавно скользит по её телу, словно лаская, поглаживая и трепетно касаясь сокровенного.

— Если бы я был художником, то непременно только бы и делал, что денно и нощно писал бы Ваш образ в жалких попытках запечатлеть Вашу божественную красоту.

Мария расплывается в поощрительной улыбке, как бы говоря, молодец, подлиз засчитан.

— Добрый вечер, сударь, — сквозь многообещающую радость на лице приветствует она юношу и не без бахвальства заявляет о факте, с которым Дима уже познакомился два дубля назад, — при своём дворе я уже содержу своего персонального художника. Его зовут Рембрандт. Я вас как-нибудь с ним непременно познакомлю. Но зачем Вам, сударь, заниматься живописью? Вы, я слышала, специалист по языкам, не так ли?

— Абсолютно, верно, моя Королева Красоты. Позволит ли Ваше Величество продемонстрировать Вам моё умение?

Мария подняла бровь, как бы спрашивая, и каким образом? Оближешь меня на разных языках? Дима, продолжая взаимно мило улыбаться, выдержал театральную паузу, нагоняя вокруг туман интриги, хотя в спальне от коптивших свечей и так дышать уже было нечем, а затем заговорщицки предложил:

— А хотите я почитаю книгу, — он сделал указательный жест глазами на фолиант в красной бархатной обложке, лежащий перед обнажённой женщиной, дополнительно дёрнув бровями, мол, вон ту, — Притом на Вашем родном тосканском языке.

Выстрел в десятку. Мария, до корней волос Медичи, до сих пор думающая на этом языке, была приятно шокирована, до мурашек по самолюбию от подобного предложения.

— Как? — только и смогла она поинтересоваться, округлив удивлённые глазки и переводя взгляд с молодого человека на книгу и обратно.

— Позволите, — змеем искусителем прошелестел специалист по языкам, манерно протягивая руку к запретному изданию.

Женщина поколебалась, но затем решительно отодвинула от себя литературный образчик непристойной похоти на край своего ложа, давая тем самым негласное разрешение. Но Дима не кинулся к фолианту, а остался ждать с протянутой рукой следующего знака королевы. И он последовал.

Венценосная особа, продолжая находиться в растерянности от его неординарного предложения, сменила удивление на заманчивую полуулыбку, слегка похлопала пальчиками по краю своей постели, предлагая молодому человеку присесть в непосредственной близости к своему божественному телу.

Но ловелас не воспользовался таким заманчивым предложением, помня ту неловкость, которую испытал в прошлый раз, присев в замызганном пальто на кружевные простыни, по сути дела, устроившись спиной к объекту вожделения, что просто ни в какие этикеты не лезло.

Поэтому хитрец вальяжно, походкой альфа-самца подступил к ложу. Опустился на пол в пол-оборота устроившись на прикроватном коврике, так, что его лицо оказалось точно напротив пышных, по-настоящему королевских грудей, и, не сводя взгляда с глаз Марии, открыл книгу, уложив её между собой и ликом благодарной слушательницы.

А дальше началось твориться волшебство синхронного перевода с письменного французского на устный тосканский с учётом ангельских сверх технологий. И с первых же фраз тётеньку повело и расплющило от безупречно правильной речи чтица, который не только не проявлял даже намёка на посторонний акцент, но и само повествование подправлял за автором, доводя основополагающую латынь родного языка до совершенства.