Ди-Джей

— Княжич Ди Балаш к Вашим услугам, Ваше Величество, — укоротил он имя на Сёмин манер и добавляя несуществующий титул, посчитав сие добавление вполне приемлемым в сложившейся ситуации, — Я из Московии. Обучался, а затем преподавал в Карловом университете в Праге. По просьбе епископа Люсона прибыл в Париж для работы с древними манускриптами. Я специалист по языкам, Ваше Величество.

При этих словах Дима, как мог манерно и крайне неуклюже изобразил очередную пародию на реверанс, всем своим видом показывая, что этому не обучен. Мария доброжелательно улыбнулась представленной сценке и, тихо произнеся: «Шарман», колыхнулась всем телом, изображая, как и Дима, пародию, только на кокетство.

Лишь в этот момент воркующая парочка — гусь да гагарочка обратили внимание на нарушение интимности обстановки. В проходе в торговый зал, кланяясь, как болванчик, стоял, переминаясь с ноги на ногу монах Сёма, уже теряя терпение, чтобы не влезть в их диалог, нагло попирая правило третьего лишнего.

— Симеон, — надменно обратилась она к хозяину лавки, даже не думая здороваться, — ты достал, что я просила?

— Конечно, Ваше Величество, — чуть ли не фальцетом пропел служитель церкви, книг, жратвы и выпивки, и стремглав, насколько позволяло телосложение, кинулся внутрь своего торгового заведения.

Воспользовавшись воссозданием интима, королева, грузно колыхаясь, вновь развернулась к худощавому мальчику и тихим грудным голосом потребовала, заранее не давая ему возможности возразить и отказаться:

— Перед сном навестите меня, сударь. Я хочу поподробней узнать о Вашей далёкой родине и подумаю, как смогу благоденствовать Вам в Ваших трудах на благо Франции.

Сказано это было с таким сальным намёком на ни менее сальные обстоятельства, что осчастливленный приглашением Дима потерял дар речи. Молодой человек хлопал глазками, раскрыв рот, в негодовании от скабрёзности и нахрапистости предложения, с единственно промелькнувшей в голове мыслью: «Чо?».

Но королева, мать её всей Франции, восприняла реакцию молодого «пастушка», как должное, исходя исключительно из собственной степени испорченности, посчитав его застенчивость лишь как результат ещё не испорченности французским двором.

Она неожиданно шумно засопела, переходя в стадию возбуждения, и Дима в одно мгновение это ощутил на собственной шкуре в области паха, где греховный орган, не стеснённый бельём, мгновенно расправил крылья, словно петух на заборе.

В миг охватившей его панике он небезосновательно предположил, что Медичи займётся уточнением его биографии прямо здесь и сейчас. Вот тут, на полу, разложит, придавив к хладному камню его трепетное тельце всей своей неожиданно вспыхнувшей страстью в двести килограмм, и как начнёт уточнять.

Но спас бедолагу от неминуемой и постыдной смерти вбежавший Сёма, стыдливо пряча небольшую книжку в переплёте из красного бархата, и крадучись добравшись до августейшей особы, то и дело бросая виноватый косой взгляд на Диму, постарался украдкой сунуть королеве, видимо, запрещённый при дворе фолиант.

Но Мария, в отличие от Сёмы, стыдливостью не страдала. Она, наоборот, демонстративно показала молодому человеку обложку, будто это о чём-то ему говорило, а затем, манерно раскрыв явно эротический памфлет на титульном листе, с предвкушением улыбнулась, толи читая название, толи любуясь скабрёзной картинкой.

И вот тут Дима неожиданно для себя оценил руки королевы. Потому что их идеальная ухоженность и соразмерная изысканность в украшениях сразу бросились в глаза. Они выглядели, словно нарисованные и абсолютно совершенные в своём создании.

Дима: — Ух ты. А может у неё там под одеждой не всё так плохо? — мелькнула мысль надежды, — Джей же уверяла, что у тётки тело «пэрсик». Хотя эта сволочь могла и соврать. С неё станется.

Пока он любовался идеальными женскими руками, Мария закрыла книгу и, вполне довольная визитом, удалилась в правую дверь соседнего тамбура, раскрывая тайну и этого потайного хода. Получалось: если левая вела к молодой королеве, то правая — к старой. Всё как в плохом романе. Просто до безобразия.

После того как обескураженный и донельзя вымотанный всего двумя визитами попаданец закрыл свою дверь на задвижку, он рухнул на кровать. Дима, сославшись на головную боль и усталость с дороги, попросил Сёму дать ему возможность немного отдохнуть, намереваясь как можно скорее уснуть. Хоть на часок. Лишь бы не проходить весь этот грёбаный зоопарк заново.

Монах ехидненько ухмыльнулся, кивнул, давая добро, расценив просьбу нового напарника по-своему. Мол, слабак ты, православный, со стакана рухнул, запросив пощады. И с законным чувством победы над очередным еретиком, толстяк пошёл допивать недопитое, затворяя дверь в торговый зал и погружая побеждённого в полумрак.

Глава 21. Локация 4. Заставь дурака плясать вприсядку, у него и яйца всмятку.