Девушки

«А все она, Жданиха. Пошла к комсоргу ябедничать, — с раздражением думала Тамара. — Вот научилась же я ставить проклятый резец. Так нет, у неё какие-то повышенные требования к бригаде. Воспитываться ей нужно. Нашла пансион! Деньги в бригаде легче зарабатывать, вот и все, по-моему. Конечно, об этом вслух не говорят!»

За несколько дней до срока в главном коридоре завода появилось объявление о комсомольском собрании автоматно-токарного цеха. На повестке дня один вопрос: о бригадире-наладчике Комовой.

В цехе, подойдя к Варе, Тамара сказала ей:

— Что же вы меня, сломать хотите? Сразу собрание…

— Это почему же сломать? Мы хотим тебе помочь, пойми…

Тамара стояла, опустив глаза, она боялась выдать взглядом свое волнение, только щеки её горели.

На собрание. Комова пришла в рассчитанно-простом черном шерстяном платье, с гладко причесанными волосами на косой пробор. Это придавало ей смиренный и даже робкий вид. Тамара сидела спокойная, слегка побледневшая, стараясь ни на кого не смотреть, но пальцы, нервно теребящие складку юбки, выдавали её волнение.

Варе было неприятно, что Комова даже в такой для неё тяжелый час позаботилась о внешнем виде, а вот как жить ей дальше, очевидно, не задумалась. Варя с нетерпением ждала своей очереди в списке ораторов. И хотя она побаивалась и не умела выступать, но для пользы дела твердо решила на сей раз преодолеть свою ненужную робость: ведь кому, как не ей, числящейся в подругах Тамары, всех лучше знать её?

— Комова у нас живет старым авторитетом, приобретенным еще год назад. А что она сделала тогда? — говорил Толя Волков с присущей ему нетороплнвосгью, держа блокнот в руках. — К слову сказать, на простом типе перевыполнила план. Но тут же нашлись другие бригады, которые перекрыли её, оставили позади. Однако Комова и из этого немногого умеёт масло жать! Вы посмотрите, как она ведет себя в цехе? Козыряя тем. чго она стахановка, требует лучшей поковки, добавочных разнорабочих, лучших резцов. Живо устроит скандал, побежит в комитет комсомола, в завком. А звону, звону!.. Сделает на грош а назвонит на рубль. И теперь эта история с наладкой… Коля, друг, ты подними голову-то, взгляни на нас! — обратился он к Субботину. — Верю, стыдно, но надо учиться смотреть правде в глаза. А то что же выходит? Есть приказ начальника цеха не принимать от сменщика разлаженные станки, а ты не подчиняешься ему. Потом вместо работы полсмены копаешься с наладкой. Здесь любовь, там дружок — и требовать работу не с кого? — повысил Толя голос. — Ведь Комова ворует наше время, а ты это покрываешь. Нет, друг, с такими, как ты, рыцарями за наш общий счет далеко не уедешь…

Субботин выпрямился, мучительно краснея; он услыхал, как кто-то из комсомольцев заметил вслух:

— Сейчас, перед собранием налаженные стала сда «вать. Совесть заговорила или просто испугалась…

«Какой стыд, до чего дошел, а еще комсорг!..»— мысленно корил себя Субботин. Он не обижался на Толю, Толя хороший товарищ, всегда прям и откровенен, но, должно быть, в разговоре один на один прямота не доходит до цели.

«Я ведь пробовал говорить об этом Тамаре», — думал Коля, вспоминая, как она однажды чуть не расплакалась, назвав его чувство эгоистичным. «За любимого в огонь и в воду, не то что там какие-то станки», — отвечала она ему приподнятым тоном «И все ложь и ложь. Разве она меня когда-нибудь любила?»

Он взглянул на Тамару, внутренне пожелав себе увидеть её иной, лишенной неизъяснимой для него привлекательности. Но что могло случиться за эти несколько часов? Сердце его сжалось от нежной жалости и любви к ней. Взять бы её печальное лицо в ладони и посмотреть в зеленоватые быстрые глаза: что там у неё на душе, понимает ли она, как они ошиблись? Да, у Тамары много недостатков, но кто, как не он, должен был помочь изжить их?

— Тише, товарищи, — сказал председатель, когда в зале несколько зашумели. — Сима, ты, что ли, выступишь? Слово предоставляется Симе Кулаковой.

— А мне, ребята, много говорить нечего, — с места, но громко произнесла Сима. — Я понимаю так: Комова наладчик слабый, на одном типе только. С новым резцом не справилась — это факт. Вот Вася Коротков, правда, ей стал теперь помогать, а то брачок-то в стружку прятала. Не знаю, что смотрел сменный мастер, или она тоже его сердце зазнобила? Да вы не смейтесь, ребята, читала я недавно один старый роман про египетскую царицу Клеопатру. Так то красавица всемирная…

Борис Шаров был доволен собранием. Он выступил с присущей ему страстностью: