Девушки

В протокол записали, и чтение письма в будущеё («Первого пока», — добавил Коля) продолжалось.

— «Друзья наши, — заканчивалось оно, — украшайте землю, делайте её прекрасной. Вам легче и доступнеё сделать это: она вся принадлежит вам — свободным, трудовым людям. Немало еще испытаний, лишений стоит на нашем пути. Но мы все готовы вынести, ибо все дороги ведут к коммунизму, и только к нему!

Да здравствует жизнь в борьбе, трудностях и радостях! Да здравствует коммунизм!»

— Теперь подписывайте, — строго сказал Коля, обводя взглядом задумчиво-серьезные лица столпившихся у стола комсомольцев.

Подписывались в тишине, будто дыхание вечности носилось в этой скромной, украшенной трудовыми знаменами комнате.

Собрав подписи, Субботин всунул письмо в плоскую флягу, запечатал её сургучом, затем положил в чугунную коробку, крышку которой тут же приварил автогеном. Голубым язычком пламени на коробке написал: «Вскрыть только при полном коммунизме».

— А что, если откопают раньше? — осведомилась озабоченная Сима.

— Небось грамотные: прочтут и оставят в покое.

— Эх, хоть бы посмотреть одним глазком, как это произойдет все! Откопают, читать станут… Вот ведь дошли же до нас кандалы.

— А вдруг нас всех, участников письма, воскресят, восстановят из праха? — испуганно сияя глазами, продолжила мысль Симы Лизочка. — Помните, у Маяковского: «Вот он, большелобый, тихий химик, перед опытом поморщил лоб. Книга — вся земля, выискивает имя воскресить кого б». Вот нас и воскресят! Всех, всю компанию. Рецепт человека нашего времени они уже будут знать… По атому слепят.

Лизочка так размечталась, что даже обиделась, когда все весело засмеялись над словами «рецепт человека».

Коробку зарыли в сквере на дворе завода, под клумбой, на метровую глубину.

Сима затянула песню «Гимн демократической молодежи», и подступившая было к сердцу грусть, — на письмо-то ведь никому, несмотря на фантазии Лизочки, не дождаться ответа, — развеялась.

Солнце грело по-весеннему, слепило глаза, заревом пламенило в высоких окнах цехов.

Никита Степанович и Титов шли Варе навстречу.

— Завтра поток сдаем государственной комиссии, — шепнул Иван Варе, взяв её под руку, — значит, в срок- таки уложились!..

— Оо-о! — только и нашлась сказать Варя.

— Поток в цехе — это, конечно, хорошо, — услыхала Варя слова Никиты Степановича. — Но, Ваня, еще лучше тот поток, который его создал — неукротимый поток молодости нашей великой Родины. Вот он перед нами, чудесный, живой: Варя, Сима, Коля Субботин, Фрося! Мастера какие, умники! Это только в нашем цехе. А сколько на заводе, на других заводах, фабриках, колхозах!.. По всей стране! Они и откопают свое письмо в будущеё, когда поседеют их головы, потому что сами приближают его с каждым днем.

— Да, я верю в это! — просто сказал Титов.