Девушка ждёт

– Зазнайка – идеал государственного мужа. Органы чувств у него атрофированы, а волновать его может только сам Зазнайка. Такого, как он, не уймешь, – он всегда тут как тут. Гуттаперчевый человек. Ну что ж, государству такие нужны. Если бы не было толстокожих, кто бы восседал на местах сильных мира сего? А места эти жестки, Динни, и утыканы гвоздями. Значит, ты зря потеряла время?

– Зато я, кажется, убила второго зайца.

– Отлично. Халлорсен тоже уезжает. Этот мне нравится. Американец до мозга костей, но закваска хорошая.

Он ушел, и, не желая больше встречать ни гуттаперчевого человека, ни американца с хорошей закваской, Динни поднялась к себе в комнату.

На следующее утро, часов в десять, с быстротой, характерной для таких разъездов, Флер и Майкл повезли Адриана и Диану на своей машине в Лондон; Маскемы уехали поездом, а Помещик с леди Генриеттой отправились на машине в свое нортгемптонширское имение. Остались только тетя Уилмет и Динни, но к обеду ждали молодых Тасборо и их отца-священника.

– Он очень славный, Динни, – сказала леди Монт. – Старого закала, галантен, очень мило картавит. Какая жалость, что у них нет ни гроша. Джин очень эффектна, правда?

– Я ее немножко боюсь, тетя Эм, – слишком уж она. хорошо знает, чего хочет.

– Сватовство, – ответила тетя Эм, – это так увлекательно. Давно я этим не занималась. Воображаю, что скажут Кон и твоя мать. Мне теперь, наверно, по ночам будут сниться кошмары.

– Сначала попробуй поймать на приманку Хьюберта.

– Я его всегда любила; у него наша фамильная внешность, – а у тебя нет, Динни, не понимаю, откуда ты такая светлая, – и он так хорошо сидит на лошади. Кто ему шьет бриджи?

– По-моему, у него не было ни одной новой пары с самой войны.

– И такие милые длинные жилеты. Эти обрезанные по пояс жилеты так укорачивают. Я пошлю его с Джин посмотреть цветники. Ничто так не сближает, как портулак. А! Вот Босуэл-и-Джонсон – он-то мне и нужен!

Хьюберт приехал в первом часу и сразу же объявил:

– Я раздумал печатать дневник, Динни. Слишком уж противно выставлять напоказ свои болячки.

Радуясь, что она еще ничего не успела предпринять, Динни кротко ответила:

– Хорошо, милый.

– Я вот что подумал: если мне не дадут назначения здесь, я могу поступить в суданские войска или в индийскую полицию – там, кажется, не хватает людей. С каким удовольствием я бы опять уехал из Англии! Кто тут у них?

– Только дядя Лоренс, тетя Эм и тетя Уилмет. К обеду придет священник с детьми – это Тасборо, наши дальние родственники.

– А! – мрачно отозвался-Хьюберт.

Динни наблюдала за появлением семейства Тасборо не без злорадства. Хьюберт и молодой Тасборо немедленно обнаружили, что служили в одних и тех же местах в Месопотамии и Персидском заливе. У них завязался разговор. Но тут Хьюберт обнаружил Джин. Динни заметила, как он бросил на нее долгий взгляд, удивленный, недоверчивый, словно увидел какую-то необыкновенную птицу, потом отвел глаза, снова о чем-то заговорил и засмеялся, опять посмотрел на нее и уже не мог отвести глаз.

Динни услышала голос тети:

– Хьюберт очень похудел.

Священник развел руками, словно выставляя напоказ свою внушительную комплекцию.

– В его возрасте я был куда худее.

– Я тоже, – сказала леди Монт, – такая же тоненькая, как ты, Динни.

– Приобретаем ненужные накопления, ха-ха! Поглядите на Джин, – гибкая, как тростинка, а лет через сорок… Но, может, нынешняя молодежь никогда не растолстеет. Они ведь сидят на диете… xa‑xa!

За сдвинутым обеденным столом священник сидел против сэра Лоренса, между обеими пожилыми дамами. Алана посадили против Хьюберта, Динни – против Джин.

– Хлеб наш насущный даждь нам днесь…

– Забавная штука эта молитва, – сказал молодой Тасборо на ухо Динни. – Благословляют убийство, правда?

– Нам подадут зайца, – сказала Динни, – а я видела, как его убивали. Он плакал, как ребенок.

– Я бы лучше съел собаку, чем зайца.

Динни бросила на него благодарный взгляд.

– Вы приедете с сестрой погостить к нам в Кондафорд?

– Только мигните!

– Когда вам надо вернуться на корабль? Через месяц.

– Вы, наверно, любите свою профессию?

– Да, – просто ответил он. – Это у меня в крови, у нас в семье всегда был моряк.

– А у нас солдат.

– Ваш брат молодчина. Я ужасно рад, что с ним познакомился.

– Не надо, Блор, – сказала Динни дворецкому, – дайте, пожалуйста, кусочек холодной куропатки. Мистер Тасборо тоже предпочитает что-нибудь холодное.

– Говядину, сэр, баранину или куропатку?

– Куропатку, пожалуйста.

– Как-то раз я видела, как заяц моет уши, – сказала Динни.

– Когда вы такая, – заявил молодой Тасборо, – я просто…

– Какая?

– Как будто вас здесь нет.

– Спасибо.

– Динни, – окликнул ее сэр Лоренс, – кто это сказал, что мир замкнулся в своей раковине, как устрица? А я говорю, что он закрылся в своей раковине, как американский моллюск. Ты как думаешь?

– Я не знаю, что такое американский моллюск, дядя Лоренс.