Барон недоволен, что мы уезжаем без него, но как объяснить, что с нами гигантский белый волк? Он слишком волчий, чтобы сойти за хаски или микса. Поэтому мы оставляем его в Стоунхилле и обещаем скоро вернуться. У меня есть только полдня, вернее, ночь, но я собираюсь использовать ее по максимуму.
Когда мы выходим из особняка, и лимузин подъезжает, чтобы поприветствовать нас, я понимаю, что мне не нужно было беспокоиться о машинах в течение нескольких недель, и я на самом деле забыла, что они мне понадобятся, когда я буду в Портленде.
Я дрожу, когда забираюсь на заднее сиденье. Фэн садится рядом со мной, хотя были и другие места, и держит меня за руку.
— Мы можем преодолеть наши страхи, — тихо говорит он, когда мы отъезжаем от особняка.
Я сжимаю его руку, притягивая ее ближе к своему телу, наслаждаясь весом его руки на моих ногах. Я хочу больше этой близости, но он предлагает ее только для комфорта, а не для удовольствия или истинной близости.
Он имеет запланированный результат. Я больше не боюсь оказаться в машине. Возможно, все, что я пережила в аду, изменило меня. Я глубоко дышу и улыбаюсь, впервые в жизни наслаждаясь поездкой на машине.
— Я полагаю, ты сначала захочешь увидеть свою мать?
Я киваю, и мы направляемся в больницу. Возвращение в Портленд — это своего рода культурный шок. Город слишком шумный, слишком яркий, слишком непохожий. На мне моя старая одежда, плащ Фэна, и у меня есть сотовый телефон. Я переоделась, как только мы добрались до особняка. Как и Фэн, который все еще выглядит дикий и неукротимый. Я чувствую себя более похожей на себя, чем в последние несколько недель, но меньше домашней. Для меня это не имеет никакого смысла.
Я пишу Эс по дороге в больницу.
Ее ответ почти мгновенный.
Фэн читает через мое плечо и хмурится.
— Ты не можешь сказать ей правду.
Я закатываю глаза и смотрю на него.
— Без шуток.
И это не совсем ложь. Чтение при свечах до тех пор, пока не наступит ночь, не очень полезно для головы.
Я улыбаюсь.
Я убираю телефон, когда мы паркуемся, зная, что Эс умрет от неизвестности. Я даже не утруждаю себя проверкой баджиллиона сообщений, СМС и телефонных звонков, которые она и Пит оставляли. Мой Facebook взорвался слишком большим количеством тегов и комментариев, чтобы проверить. Кто же знал, что я так популярна, пока я не исчезла буквально с лица земли.
Мою маму перевели в отдельную палату в крыле долгосрочного ухода, как и обещал Ашер, и я подтверждаю дежурной медсестре, что она получает самый лучший уход. Когда мы входим в ее комнату, она полна свежих цветов, и шторы открыты, чтобы впустить немного света.
— Интересно, кто прислал цветы?
Я ищу карточку, но ее нет. Фэн откашливается, как будто он в чем-то виноват.
— Я попросил Ашера регулярно присылать их, чтобы у нее в комнате было что-нибудь свежее и красивое.
Я делаю глубокий вдох и пытаюсь сдержать слезы, которые наворачиваются на глаза от его заботы. Я удивляю его объятиями, кладу голову ему на грудь. Он неохотно обнимает меня, и я благодарю его.
Его ответ грубоват и застенчив, и я отстраняюсь, чтобы увидеть маму.
Она выглядит достаточно хорошо, учитывая все обстоятельства. Ее цвет лицахорош, и все ее машины, кажется, работают, как им и положено. Я беру ее за руку, и она холоднее, чем я себе представляла. Мои пальцы обводят контур ее знака демона, который совпадает с моим.
— Привет, мам. Это я, Ари. У тебя все в порядке?