Девушка в башне

— Ничего, мальчик. Кто — то готов на ужасные поступки, чтобы стать великим князем, но нет ничего хуже, чем быть великим князем подавленного государства.

Он был удивительно задумчивым. Вася вспомнила его смех долгими днями, когда снег засыпал лес без дорог. Вася вдруг выпалила:

— Я буду служить вам, чем смогу, Дмитрий Иванович.

Дмитрий замер, Саша напрягся. Дмитрий сказал:

— Я верю в это, двоюродный брат, — с удивительной легкостью для человека, которого короновали в шестнадцать лет. — Господь с тобой, — он опустил руку на голову Васи.

Они пошли снова. Дмитрий тихо добавил Саше:

— Я могу пресмыкаться, но от этого в казне не прибудет. Я услышал твой совет, но…

— Унижение может отсрочить расплату, — ответил Саша. — Тохтамыш может ударить по Мамаю раньше, чем мы думаем, и каждая отсрочка может купить время.

Вася слушала, шагая за братом, и думала:

«Конечно, Саша не мог приехать домой к отцу. Как, если он так нужен великому князю? — а потом она подумала с мрачным ощущением. — Но Саша соврал. Соврал мне. Где он останется с князем, когда я уйду?».

Они дошли до ворот, их впустили, лишив стражи, и показали лучшую комнату, что когда — либо видела Вася.

Вася не любила роскошь, она едва могла это описать. Для нее роскошную было тепло, чистая кожа, сухие чулки и сытость. Но эта комната показала ей, что должна значить роскошь, и она радостно смотрела на это.

Деревянный пол был аккуратно выложен и отполирован. На нем лежали фигурные ковры без пыли, странного вида, с рисунками рычащих котов. Печь в углу была разрисована деревьями и алыми птицами, огонь жарко горел. Васе тут же стало слишком жарко, капля пота покатилась по спине. Мужчины стояли у стен как статуи, в светло — вишневых нарядах и странных шапках.

«Я увижу этот Сарай, — подумала Вася, ее красивый кафтан казался плохим рядом с этим изяществом. — Я доберусь туда с Соловьем, и мы это увидим».

Она вдохнула запах (мирры, хоть и не знала об этом), и ее нос зачесался, она подавила чихание и чуть не врезалась в Сашу, когда они остановились в паре шагов от помоста с коврами. Дмитрий опустился на колени и прижался головой к полу.

Ее глаза слезились, Вася не могла разглядеть посла. Она слышала, как тихий голос сказал великому князю встать. Она слушала в тишине, пока Дмитрий приветствовал Хана.

Она едва узнавала смелого князя в этом лорде, что шептал извинения, кланялся и вручал гостям подарки. И приветствия продолжались:

— …всем вашим сыновьям, женам, и пусть Господь защищает… — Вася прислушалась, когда голос Дмитрия переменился. — Деревня за деревней, — сказал он с уважением, но возмущенно, — обворованы, сожжены. Мой народ едва может прожить зиму, других денег нет до следующего урожая осенью. Я не хочу оскорбить, но мы люди мира, и вы понимаете…

Татарин ответил резким голосом на своем языке. Вася нахмурилась. Она не смотрела дальше переводчика у помоста. Но что — то в голосе заставило ее поднять голову.

Она застыла, побледнев.

Вася узнала посла. Она видела его в темноте, когда он опускал кривой меч, созывая боевым кличем своих людей.

Теперь он сиял бархатом и саблей, но она не могла спутать широкие плечи, сильную челюсть и тяжелый взгляд. Он уверенным тоном говорил с переводчиком. Как только татарский посол — главарь бандитов — пересекся с ней взглядом, он оскалился в насмешке ненависти.

* * *

Вася покинула зал злой, испуганной и сомневающейся в себе.

«Нет. Этого не может быть. То был бандит. Не татарин высокого происхождения, не слуга Хана. Ты ошиблась. Ты видела его лишь раз в свете костра, а потом в темноте. Ты не знаешь точно».

Так ли это? Могла ли она забыть лицо за летящим мечом, лицо того, кто чуть не убил ее? Он говорил масляные речи о союзе и неблагодарности Дмитрия, а у самого на руках еще была кровь русских…

Нет. Это не был он. Как это мог быть он? Но… Мог он быть лордом и бандитом? Был ли он самозванцем?

Отряд Дмитрия пошел обратно, пересекая кремль быстрым шагом. Вокруг шумел город в предвкушении праздника: смех, крики, обрывки песен. Люди пропускали великого князя и кричали его имя.

— Мне нужно с тобой поговорить, — сказала Вася Саше, решившись. Ее рука сжала запястье брата. — Сейчас.

Врата дворца Дмитрия появились перед ними, горели первые факелы.

Касьян с любопытством взглянул на них, брат и сестра шли, склонив головы друг к другу.

— Хорошо, — сказал Саша после мига колебаний. — Вернись во дворец Серпухова. Тут много ушей.

Кусая губу, Вася ждала, пока брат извинялся перед хмурящимся Дмитрием. Потом она пошла за братом.

День угасал, золотой свет превращал башни Москвы в факелы, а тени сгущались вокруг дворцов. Ледяной ветер свистел между зданий. Вася едва могла стоять на ногах в суете на улице: столько людей бегало туда — сюда, смеясь, хмурясь или горбясь от холода. Лампы и горячее железо топили снег, горячие пирожки шипели в жире. Вася повернула голову с невольной улыбкой, увидев, как летают снежки, небо пылало, пока день угасал.