Девушка в башне

Кобылка замерла на миг, испуганная, как и зрители, и Вася прошипела:

— Так иди! Убегай!

Подгонять не требовалось, лошадь бросилась к одной лошади на краю, к другой, она поворачивалась и бежала. Если она пыталась остановить, Вася гнала ее. Конечно, чтобы кататься, лошадь должна слушаться, и сейчас она должна была слушаться приказа бежать.

«Убирайся», — у приказа было другое значение. Когда жеребенок не слушался, любимая Мышь, кобылица из Лесной земли, выгоняла юнца на время из табуна. Она сделала так один раз и с Васей, к недовольству девушки. Это было худшее наказание для молодой лошади, ведь табун был жизнью.

И Вася вела себя с этой кобылкой как мать, как старая мудрая кобылица. И кобылка уже задумывалась — Вася видела по ее ушам — понимало ли ее двуногое создание. Если да, что она не была одна.

Толпа вокруг притихла.

Вася замерла, и кобылица остановилась в тот же миг.

Толпа вздохнула. Кобылица смотрела на Васю.

«Кто ты? Я не хочу быть одна, — сказала лошадь. — Я боюсь. Я не хочу быть одна».

«Тогда иди, — сказала Вася поворотом тела. — Иди ко мне, и ты никогда не будешь одна».

Лошадь облизнула губы, насторожив уши. И, под тихие вскрики удивления, она шагнула вперед, потом еще, третий и четвертый раз, пока ее нос не лег на плечо девушки.

Вася улыбнулась.

Она не слушала крики со всех сторон, а почесала бока кобылки, как делали лошади друг другу.

«Ты пахнешь как лошадь», — кобылка неуверенно нюхала ее.

— К сожалению, — сказала Вася.

Девушка пошла. Кобылка следовала за ней, прижимая нос к плечу Васи. Сюда. Туда. Разворот.

Стоп.

Кобылка остановилась вместе с Васей.

Обычно Вася остановилась бы на этом, дала бы лошади уйти, молчать и помнить, что не нужно бояться. Но тут была сделка. Сколько у нее времени?

Люди смотрели, шепчась, она заметила непроницаемый взгляд Касьяна.

— Я заберусь тебе на спину, — сказала Вася лошади. — На минутку.

Лошадь была ошеломлена. Вася ждала.

Кобылица облизнула губы и опустила недовольно голову. Доверие было, но хрупкое.

Вася прижалась к ней телом, давая ощутить вес. Кобылица дрожала, но не двигалась.

Мысленно помолившись, Вася прыгнула как можно легче, закинула ногу и села на спину кобылицы.

Лошадь привстала, а потом замерла, дрожа, направив с мольбой оба уха к Васе. Не то движение — не то дыхание — и кобылица побежит, вся работа девушки будет напрасной.

Вася ничего не делала. Она потирала шею лошади. Шептала ей. Когда лошадь немного расслабилась — чуть — чуть — она легонько коснулась ее пяткой, прося идти.

Кобылка напряженно послушалась, все еще прижимая уши. Она прошла пару шагов и остановилась, скованная, как жеребенок.

Хватит. Вася соскользнула на землю.

Ее встретила полная тишина.

А потом стена шума.

— Василий Петрович! — кричали они. — Василий Храбрый!

Вася поклонилась толпе, ее голова немного кружилась. Она увидела недовольное лицо Челубея, но с изумленным изгибом губ.

— Я заберу ее, — сказала Вася ему. — Лошадь должна подпускать всадника.

Челубей молчал. А потом удивил ее смехом.

— Не знал, что меня одолеет мальчишка с трюками, — сказал он. — Поздравляю, волшебник, — он поклонился со спины коня.

Вася не поклонилась в ответ.

— Маленьким умам, — сказала она с прямой спиной, — любой навык кажется магией.

Люди рассмеялись вокруг. Улыбка татарина не дрогнула, хотя веселье на его лице пропало.

— Брось мне вызов, мальчик, — тихо сказал он. — И я отплачу.

— Не сегодня, — твердо сказал Касьян. Он встал у плеча Васи.

— Ладно, — сказал Челубей с обманчивой мягкостью. Он махнул одному из своих. Появилась красивая расшитая уздечка. — Это моя похвала, — сказал он. — Она твоя. Живи долго.

Его глаза обещали другое.

— Мне не нужна уздечка, — сказала гордо и беспечно Вася. Она отвернулась и пошла прочь, лошадь следовала за ней, в тревоге прижимаясь носом к плечу Васи.

— Умеешь ты находить беду, Василий Петрович, — сказал Касьян, догоняя ее. — Ты завел себе врага. Но… ты и с лошадьми обращаться умеешь. Это было представление мастера. Как ты ее назовешь?

— Зима, — сказала Вася, не думая. Это подходило ее изяществу и белым чулкам. Она погладила шею кобылицы.

— Теперь будешь разводить лошадей?

Кобылка шумно дышала в ухо Васи, и девушка испуганно обернулась, чтобы посмотреть на нее. Разводить лошадей? У нее теперь была лошадь, что могла рожать жеребят. У нее был кафтан с золотой вышивкой: подарок князя. Бледный нож в ножнах на боку: подарок демона зимы, и холодный сапфировый кулон на ее груди: подарок ее отца. Много дорогих подарков.

У нее было имя. Василий Петрович, как ревела толпа. Василий Храбрый. Вася ощущала гордость, словно это было ее имя.

Вася могла быть в этот миг кем угодно, кроме себя настоящей — Василисы, дочери Петра, рожденной далеко в лесу.

«Кто я?» — задумалась Василиса, ее голова закружилась.

— Идем, — сказал Касьян. — До ночи будет знать вся Москва. Тебя будут звать Василием Укротителем лошадей, у тебя будет больше имен, чем у твоего брата. Оставь кобылку в загоне с Соловьем, он ее утешит. Теперь тебе точно нужно выпить.

Вася не придумала другого, пошла за ним обратно, прижимая ладонь к шее лошади, пока они шли по буйному городу.