Девушка у Орлиного перевала

За обедом Джорджине с трудом удалось выдержать бьющую через край радость Майкла и поддразнивающий тон шуток Лиана. Казалось, оба решили поднять ее настроение, но они добились только того, что она, как улитка, уползла в раковину, внутри которой чувствовала себя в безопасности от двойного натиска их обаяния. Она решила не сдаваться, и тем не менее в течение всего обеда испытывала угрызения совести и сожаление, что не дала себе волю расслабиться в праздничной радостно-возбужденной атмосфере. Одно блюдо следовало за другим; друзья устроили шутливое соревнование: кто из них окажется способен вызвать чаще улыбку на устах девушки; но были обескуражены, когда поняли, что затея не удалась. Она предельно вежливо, со вниманием выслушивала все их остроумные замечания и одобрительно улыбалась на шутки Майкла, но в ее глазах не хватало блеска, а в ответах остроумия. Ощутив на себе настойчивый взгляд Лиана, она осознала, что играет кусочками еды, в приготовлении которой Кейта превзошла себя. Торопливо она проглотила сказочно красивую лимонно-желтую морскую губку, чтобы он не думал, будто у нее нет аппетита. Но когда мгновение спустя взглянула, он озабоченно хмурился, обеспокоенный ее состоянием. У Майкла не было дурных предчувствий, он был абсолютно уверен, что знает причину беспокойства внезапно притихшей племянницы. Он перевел взгляд с нее на Лиана и жизнерадостно возвестил:

— Я знаю этот взгляд! Взгляд делового человека на отдыхе, когда он начинает волноваться, воображая, что незаменим. Забудь об «Электроник интернейшнл», душа моя, позволь Стелле и Уолли самим загнать себя в гроб, если они этого очень хотят. А ты должна помнить указания доктора: полный отдых!

Лиан перебил его:

— Отказываюсь верить, что Джина настолько глупа, чтобы беспокоиться о бизнесе, к которому у нее пропадет всякий интерес, как только она выйдет замуж. После этого она не станет принимать в делах активного участия, потому что полностью будет занята другими, я тебе обещаю.

Его заявление было столь категоричным, не допускающим даже слова возражения, что Джорджина возмутилась. Не привыкшая, чтобы решали за нее, она восстала против его деспотизма и способа, при помощи которого он переворачивал ее жизнь, даже не спросив у нее согласия.

— А что если я скажу, что хочу продолжить свою работу после замужества? спросила она с обманчивой кротостью.

Лиан без улыбки взглянул на нее.

— Тогда бы я ответил, что об этом не может быть и речи, — мягко настаивал он. — Ирландцам нравится быть главой семьи. Так же как им нравится, чтобы их жены следили за домом, и я не исключение.

В ответ на ее возмущенный смех он крепко сжал губы.

Отчаянно, не обращая внимания на сигнал опасности, она презрительно бросила:

— Моя мать и бабушка могли бы подловить тебя на ложном представлении, будь они здесь. Они обе были замужем за ирландцами, и обе пожалели об этом!

— Могу ли я спросить, почему? — сурово спросил Лиан.

Мгновенно побледнев, она, запнувшись, продолжала:

— Потому что их мужья были совершенно безответственными, без малейших признаков морали, и отличались такой чертой, которой, я полагаю, обладают все ирландцы — ленью!

На лице Майкла отразился беспредельный страх, но он быстро оправился и через весь стол прокричал:

— Я слышу слова твоей матери, девочка моя, а не твои, и это ложь, все ложь!

Он бы развивал свою мысль и далее, но Лиан прервал его:

— Обед закончен, Майкл, может быть, ты извинишь меня, если попрошу покинуть нас. Я хочу поговорить с Джиной наедине.

Майкл был достаточно понятлив, чтобы за мягко высказанной просьбой не услышать приказа, и немедленно поднялся, сердито взглянув на Джорджину.

— Я иду наверх упаковывать вещи. Я договорился с Томом О'Коннелом провести несколько дней на рыбалке на озере Лох-Дерг, завтра рано утром уеду. Надеюсь, — он многозначительно взглянул на Джорджину перед тем, как снова повернуться к Лиану, — что к тому времени, как вернусь, ты сможешь вразумить мою племянницу!

Когда он покинул комнату, стояла тишина, гнетущая тишина, которую Джорджина не смела прервать. Она знала, что Лиан сердит, и ждала, сжавшись в комок, когда он обрушит на нее свой гнев, и пришла в замешательство: прекрасно владея собой, ровным голосом он предложил:

— Не перейти ли нам в гостиную?

Не взглянув в его сторону, она поднялась из-за стола и прошла в соседнюю комнату. Она села недалеко от огня — неожиданно ей стало зябко — и оказалась в невыгодном положении, ибо он остался стоять, опершись плечом о каминную доску и возвышаясь над ней.