Девушка с проблемами

— Да брось ты, Ванечка, я с тобой не воюю. Я мирная, спокойная и законопослушная гражданка.

— Ты уже об этом как-то говорила.

— Ванечка, ты просто так мимо ехал или цель какую имеешь?

М-м-да! Как на минном поле — никакой расслабухи!

— Имею, — признался Иван.

— Открыта для переговоров!

«Ну стервочка-то, а! Кажется, я уже умилялся данным ее качеством не раз!»

— Я скучаю по тебе, Сашка! Мне было с тобой очень здорово, во всем! В бегах, в шутках-прибаутках, в пикировках наших, разговорах, и очень хорошо в постели.

— Да? — холодно уточнила она и возразила: — То, что было у нас в постели, Гуров, очень далеко отстоит от милого определения «хорошо».

— Да, далеко отстоит и называется по-другому! — согласился он, по-тихому начиная злиться на этот ее отстраненный тон. — Я об этом и говорю! Александра, пусть у нас будет роман!

— Это в том смысле, что будем встречаться? — переспросила она тем же неприятным холодным тоном.

Как это у нее получается — заводить его влет, с пол-оборота?! Он всегда умел сдерживать свои эмоции, чтобы его завести, надо было о-очень постараться! А ей стоит бровку приподнять, хладнокровно так, что-то сказать — и он как порох!

— Да! — с небольшим нажимом пояснил он свою мысль. — Встречаться, проводить вместе свободное время, заниматься любовью, кино, театры, можем в отпуск вместе съездить!

— Типа любовники? — не унималась Сашка.

Что-то в ее тоне ему не понравилось!

А что, собственно, такого?

— Не типа, а любовники!

— А-а! — кивнула она. — Это те, которые встречаются для теплого траха раза три в неделю, то у нее дома, то у него, в свободное от работы и иных занятий время. Обставляя все предварительным антуражем — ужин в ресторане или дома при свечах, опять же совместные походы в театры, выезды на природу и в отпуск.

И так она все перевернула, что он почувствовал себя скотиной — мужской эгоистичной скотиной!

— Саш, а что тебе не нравится? Люди именно так узнают друг друга, встречаются, притираются!

— Видишь ли, Гуров, то, что ты предлагаешь, называется «находиться на безопасном расстоянии». Ты заранее выстроил для себя дорогу, проспект для отступления, если — не дай бог! — почувствуешь, что затягивает! С данными предложениями формы общения не ко мне, это к барышням своим, они счастливы будут. Мне тебя узнавать не надо и притираться, присматриваться тоже — я прошла все эти этапы в ускоренном экстремальном режиме. Все просто — я тебя люблю, и никакие тридцать, пятьдесят, даже семьдесят пять процентов от жизни Ивана Гурова меня не устроят! Я это уже проходила в детстве — отстраненность, держание меня на расстоянии, снисходительность. Если ты боишься жить на полную катушку — радоваться, смеяться, ругаться, мириться, заниматься любовью вместе, делить и поражения и победы, да все на свете, вместе, — то это, Ванечка, твоя жизнь и твой выбор. Меня эти теплые сопли любовного романчика в полутонах не устраивают!

— Это ты к чему пламенную речь толкнула, Романова? К тому, что нам надо пожениться?

Разозлился он страшно — что за дела?! — выступила тут и отказала!

— Знаешь что, Гуров, — вздохнула устало Санька, как вздыхают, когда тщательно пытаются объяснить что-то непроходимому тупице, — со всем вот этим, со своими комплексами, страхами, ночными кошмарами о потере независимости и радости свободного полета, ты разбирайся сам. А мне на работу пора.

И она ушла.

Не попрощавшись — встала и ушла!

Он закурил, хотя в этом заведении курить было запрещено, но он так посмотрел на подлетевшего было напомнить о данном запрете официанта, что тот отпрыгнул, сбив стул у соседнего столика.

Черт! Черт! Черт!

Она сказала… да много чего она сказала! И все в десятку, будто гвозди в него заколачивала! Да все было ясно и понятно с самого начала — не та это девочка — не та! Никакой романчик с ней не проканает. Да знал он! Но попробовать же надо было! Просто так взять и отпустить Сашку от себя в ее свободную жизнь он не мог.

Ну вот, попробовал! Помогло?

Даже курить из-за нее снова начал!

Она сказала: «Я тебя люблю», легко так сказала, как само собой разумеющееся.

Он улыбнулся, но вспомнил, что еще она тут ему наворотила, и улыбка сползла с его лица, а сердце вместо прокравшегося было тепла почувствовало холод.

Ну что ж, Александра Владимировна, как ты правильно заметила, это мой выбор!

А это твой!

Она сказала, что любит, и букет забрала с собой. Уходя! Но…

— «Чем чахнуть от любви унылой, что здоровее может быть, чем подписать отставку милой или отставку получить!» — процитировал он почему-то шепотом знатока этих дел Дениса Давыдова.

«Нет, Романова, так, как ты хочешь, у нас не получится, и по-другому тоже не получится, в этом ты права. Значит, никак не получится. Никогда!»

Решил. Постановил. Дал себе зарок.

И с силой затушил дотлевшую до фильтра сигарету в кофейном блюдце.

Никогда!

Никогда наступило через три недели.