Девушка с приветом

После института я пришла работать в травмпункт. Мама тяжело болела, умирала от рака. Мы с тетушкой по очереди дежурили у нее, поэтому режим работы в травмпункте меня устраивал. Да и работником я тогда была неважным — беспомощность и горечь предстоящей утраты раздавили мое сознание. Я жила механически, как заводная кукла. Сил душевных хватало лишь на то, чтобы скрывать мрак и отчаяние, которые удавкой стягивали горло. Мама умерла, еще полгода я приходила в себя, пыталась свыкнуться с потерей. Потом появился Анатолий, и мы, как в батискафе, отгородившись от всего мира, опустились на морское дно нашего замечательного романа. Так я застряла в травмпункте на пять лет.

Всего у нас работало шесть хирургов. Для троих это была халтура, они оперировали в нормальных клиниках, а в травмпункте зарабатывали «прибавку к жалованью». Ольга Козлова хронически беременела: то рожала, то переживала выкидыши — для нее самым удобным местом службы и был травмпункт.

Петя Карачинцев давно и основательно спивался, и никуда, кроме нашей богадельни, его бы не взяли. Я не была отягощена семьей, не страдала от пьянства и других пороков, но прозябала в травмпункте, где никакого профессионального роста быть не могло. Переломы да вывихи с утра до вечера. Если случай сложный — направление в больницу, а мы знай отмечаем потом больничные листы.

Но я постоянно пропадала на работе — то у Оли угрозы выкидыша, то Петя запил, то у коллег срочная операция и их надо подменить. Каждая неделя была у меня крепко сбита своими и чужими дежурствами, а к выходным обнаруживалось, что на следующей неделе меня ждет та же картина. Мои переработки не выдерживал никакой табель, брать деньги за отработанное время было неловко, а если бы я когда-нибудь вздумала взять отгулы, то отдыхала бы полгода.

— Я разговаривала с Моней Якубовским, — заявила тетушка. — Это он для меня Моня, я его помню зеленым ординатором. А для всех он Соломон Моисеевич, видный хирург-гастроэнтеролог. В новой больнице на Юго-Западе открывают отделение эндоскопии. Ты знаешь, что это такое?

Знаешь, — кивнула тетушка и тут же принялась пояснять:

— Полостные операции по удалению желчного пузыря или аденомы простаты заменяют небольшими разрезами, в которые вводят специальные зонды с разными насадками. За ходом операции следят по экрану компьютера. Резко сокращается травматичность, небольшой послеоперационный период, мало осложнений…

Пока тетя Капа объясняла мне очевидные вещи, я думала о том, что она второй раз в жизни ради меня жертвует своими принципами и использует личные связи.

В первый раз это случилось, когда я получила тройку за сочинение по русской литературе на вступительных экзаменах в медицинский институт и недобрала, таким образом, одного балла. Разгневанная тетя Капа ворвалась в кабинет ректора и принялась его отчитывать:

— Вы почему девочку провалили из-за запятых в стихах Маяковского? Что Маяковский смыслит в медицине? Юля с малых лет ухаживает за матерью-инвалидом.

Она играла всю жизнь только в больницу.

Вы знаете, что она в детстве по помойкам шлялась? Не знаете, так я вам скажу! Она искала сломанные куклы и другие игрушки, чтобы их лечить. Она всем старухам в их коммуналке уколы делает, она…

— Капитолина Степановна, — попытался встрять ректор, который прекрасно знал мою тетушку. — Кто такая эта Юля?

— Моя племянница! Кто же еще? Если вы думаете, что я использую свое, то есть ваше, то есть наше с вами, служебное положение, то ошибаетесь.

— Почему же вы раньше не сказали, что ваша племянница поступает в этом году? — упрекнул ректор.

— А почему вы идиотов учите, которые скальпель от ножниц отличить не умеют? — парировала тетя Капа.

Она работала хирургической сестрой в клинике при мединституте, и ее побаивались даже врачи, не говоря уже о молоденьких сестрах, которых тетя Капа муштровала как ефрейтор солдат.

— У девочки пальцы замечательные, — продолжала аттестовать меня тетушка, — легкие, точные, и сила в руках есть. Это вам не биндюжники, которые приходят на операцию с похмелья и в перчатки попасть не могут. Конечно, Юля выглядит как проститутка…

— Как кто? — оторопел ректор.

— Проститутка, — подтвердила тетя Капа. — Юбка короткая, волосы распущенные — срамота. И еще красотка, каких свет не видывал. Волосы белые, глаза синие, брови черные, ресницы как наклеенные.

А что нам делать, если отец у нее был кавказской принадлежности? Но она еще ни с кем не целовалась — это я точно знаю. Да и когда ей, спрашиваю я вас?

— Не знаю, — честно признался ректор.

— А я знаю! Она с восьмого класса все каникулы санитаркой в больнице работает.

Это вам не запятые в стишках расставлять.

— Капитолина Степановна, как фамилия вашей племянницы?

— Такая же, как у меня, — Носова. Я несправедливости по отношению к этому ребенку и ко всей медицине не потерплю!

Я пойду к министру! Пусть он сам попробует сочинение без ошибок написать!

— Не надо ходить к министру, — сказал ректор, и меня приняли.

* * *