Девушка с корабля

– Отлично, – сказал он. – Мы сейчас прорепетируем, пока ты будешь одеваться. «Хэлло Эрнест!..»

– «Хэлло, Франк! – ответил Юстес упавшим голосом, отыскивая брюки, давно лежавшие без всякого употребления.

Глава VI Инцидент в концерте

Концерты на пароходах даются обычно в пользу вдов и сирот моряков, и, побыв на некоторых из них, можно быть уверенным, что каждая честная вдова или сирота скорее согласится умереть голодной смертью, чем быть причиной подобной пытки. Обычно они начинаются длинной речью главного устроителя концерта, настолько длинной, что зрителей удерживает на местах одна лишь мысль о том, что будет после. А после начинается самое страшное.

Марлоу и Хайнетт были поставлены на программе последним номером. До них в зале происходили разные мрачные вещи. Лектор, который должен был читать о ловле рыб в морских глубинах, осуществил свою угрозу и добросовестно использовал свою тему, при чем первые пятнадцать минут были посвящены исключительно описанию трески. Затем был исполнен романс «Розовый куст», при чем публику волновало сомнение, не придется ли ей услышать его еще раз после перерыва, ибо носились упорные слухи, что другая дама не поддается никаким мольбам и настаивает на своем желании спеть этот же романс.

Какой-то юноша прочитал «Гунга Динг» и, неправильно истолковав рукоплескания публики, выражавшей свой восторг по поводу окончания декламации, прочел второе стихотворение. Его сестра, – такие недостатки обычно носят фамильный характер, – пропела: «Мой серенький домик на западе», исполнив эту вещь довольно мрачно, ибо она хотела исполнить «Розовый куст» и с тем же упорством, какое проявил ее брат, вышла и спела еще раз на бис. Слушатели начали просматривать программу, чтобы убедиться, сколько времени еще продлится концерт. Они с изумлением прочли:

7. Небольшая пародия. . . C. Mapлoy.

В зале можно было видеть красивых женщин и статных мужчин. Пародия… Многие из присутствующих были опытными путешественниками, и это слово заставило их вспомнить те случаи, когда участники подобных концертов пародировали целую серию диккенсовских персонажей или с помощью нескольких шляп и двух-трех париков пытались изображать Наполеона, Бисмарка, Шекспира и других прославленных покойников. В этой маленькой строчке программы ничто не указывало на характер пародии, которую собирался исполнить С. Марлоу. Приходилось сидеть, ждать и надеяться, что она будет непродолжительна.

У всех несколько упало сердце, когда они увидели, что Юстес занял место у рояля. Пианист! Это могло означать, что еще будут петь. Наиболее пессимистические слушатели высказывали опасения, что сейчас будут исполнены пародии на известных оперных артистов, что является настоящим бичом таких концертов. Все с опаской поглядывали на Хайнетта. Что-то необычайно мрачное было в самой внешности этого человека. Лицо его было бледно и истощено, это было лицо человека, собирающегося совершить акт, от которого содрогнется человечество. Они ведь не знали, что бледность лица Юстеса была вызвана легким дрожанием, которое ощущается даже в самые спокойные ночи на каждом океанском пароходе и вызывается работой машин. Несколько капель холодного пота блестели на лбу Юстеса. Он глядел прямо перед собою незрячими глазами, упорно стараясь думать о Сахаре.

Он так сильно сосредоточился на этой мысли, что даже не заметил Билли Беннетт, сидевшую в первом ряду. Билли же следила за ним с некоторым смущением. Ей было неприятно, что она сидит на самом виду. Она сделала это по настоянию Джэн Геббард, желавшей во что бы то ни стало сидеть в первом раду. Она всегда сидела в первом ряду на священных плясках в Африке, и это вошло у нее в привычку.

Чтобы не встретиться взглядом с Хайнеттом, Билли раскрыла веер и повернулась к Джэн. Ее поразило, что подруга пристально смотрит перед собою, не спуская глаз с Юстеса. Вдруг из груди Джэн вырвалось восклицание удивления на каком-то мало известном диалекте Северной Нигерии.

– Билли, – прошептала она.

– В чем дело, Джэн?

– Кто этот человек за роялем? Знаете ли вы его?

– Немножко, – отвечала Билли. – Его зовут Хайнетт. А что?

– Это тот самый человек, которого я встретила в подземке. – Она перевела дух. – Бедняга, какой у него жалкий вид!

В это мгновение Юстес Хайнетт, сделав над собою усилие, поднял руки и ударил по клавишам, в этот же момент открылась дверь, и на другом конце зала появилась фигура, при виде которой вся аудитория конвульсивно затрепетала, предчувствуя, что ей предстоит пережить нечто худшее, чем она ожидала.

Фигура была облечена в какую-то ярко-красную материю. Лицо было густо вымазано сажей, а под носом проведена яркая черта, до невозможности увеличивавшая рот. Фигура подвигалась вперед с сигарой в зубах.

– Хэлло, Эрнест! – воскликнула фигура.

Наступила напряженная пауза, как будто вошедший ждал ответа, но в зале царила гробовая тишина.

– Хэлло, Эрнест!