Девушка с холмов

Она посмотрела на меня и ничего не сказала. Следующий час пути мы провели в полном молчании. Я ехал быстро и внимательно следил за дорогой, а она, сидя прямо, сложив руки на коленях, смотрела только вперед. Мне все время казалось, что она вот-вот расплачется. Но она не плакала, и я начал чувствовать к ней нечто вроде уважения. Она пережила достаточно для восемнадцатилетней и воспринимала все стойко и мужественно, без слез и истерик. Все это уже не было для нее развлечением, как, впрочем, и для меня. А я не облегчал ее положения, обращаясь с ней так. Мне становилось стыдно. Мне хотелось выместить зло на ком-нибудь или на чем-нибудь, и я вымещал его на ней, потому что она была рядом. Я осуждал ее за всю эту вонючую историю еще и потому, что она мне не нравилась. Но ведь осуждать за все надо было только Ли, и я это знал.

– Я сожалею, что был таким противным, – сказал я через какое-то время.

– А ты думаешь, что не всегда был противным? – ответила она рассерженно.

Ну, теперь сдержись, не давай ей повода снова разозлиться! Может быть, она напугана и весь этот стойкий антагонизм – просто защитная реакция? Может быть, она разговаривает так, вместо того чтобы плакать, как это сделала бы другая девушка?

– Нет, я не всегда такой. Бывают моменты, когда я даже добрый.

– По тебе этого не скажешь. Ты слишком большой и слишком уродливый, чтобы быть добрым!

– Да, ты, безусловно, любезная маленькая паршивка! – воскликнул я, начиная забывать о своих благородных намерениях. – Что тебе требуется, так это хорошая порка!

– Только тронь, большая обезьяна, и я пну тебя туда так, что ты этого долго не забудешь!

– Ладно, ладно, маленькая специалистка по мужской анатомии. Этому теперь учат девушек в десятом классе?

– Я просто не понимаю, как такой, как Ли, может иметь такого брата? Я, право, не верю, что вы родные. Ты уродливый и злобный!

«Какой смысл, – подумал я, – стараться вести себя цивилизованно? Это ведь пустая трата времени».

Мы въехали в Шриверпорт до полудня. Сначала я отыскал врача, чтобы получить медицинское свидетельство. Затем мы приобрели лицензию на вступление в брак. Но тут пробило двенадцать часов, и все мировые судьи отправились обедать.

Не зная, как убить целый час, мы немного потоптались перед зданием суда. А потом медленно направились в закусочную, чтобы съесть по сандвичу и чего-нибудь выпить.

Мы проходили мимо большого магазина готового платья, рассеянно и бесцельно разглядывая витрины. Анджелина приостановилась на минуту напротив дамских платьев. А я, закурив, наблюдал за проезжающим мимо транспортом. Она снова пошла вперед, оглядываясь через плечо на витрину, полную платьев. И только на одно мгновение я увидел ее глаза без этой мрачной воинственности. Они были голодными и безнадежными, и мое сердце дрогнуло.

Она со скучающим видом ждала, пока я подойду, а я смотрел на ее одежду. Пожалуй, я впервые обратил на это внимание с тех пор, как она вышла из комнаты утром, и внезапно остро почувствовал нелепую бесформенность ее дешевого платья и то, как грубо были починены ее стоптанные башмаки.

– Подожди минутку, – сказал я, – на что ты смотрела?

– Ни на что. Пошли.

В витрине стояли четыре манекена, одетых в разные платья. Один демонстрировал коричневую бумажную юбку и маленький жакетик. На костюме была указана цена – тридцать пять долларов.

– На это?

– Ну, я просто так посмотрела.

– Тебе нравится?

– Какая разница?

Я взял ее за руку и пошел к дверям. В магазине, после яркого солнца, было несколько сумрачно и пахло новой одеждой и составом, которым чистили пол. Из-за стеклянного прилавка к нам подошла седая продавщица.

– Я могу быть вам полезна? – улыбнулась она.

– Да, – ответил я, – моя жена хотела бы взглянул" на этот коричневый полотняный костюм, который выставлен у вас в витрине.

– Конечно, – сказала она, бросая быстрый взгляд на Анджелину. – Кажется, у нас есть как раз ее размер.

Я заметил женское одобрение в серых глазах продавщицы и полускрытую зависть к поразительной фигуре Анджелины.

– Сюда, пожалуйста. – Она направилась в глубь магазина.

Лицо Анджелины горело. Мне кажется, единственное, что она увидела во внимательном взгляде продавщицы, было презрение к тому, как она одета.

– Я не могу купить это, – прошептала она растерянно и сердито. – У меня всего около семи долларов.

Я вынул пять купюр по двадцать долларов, сунул их в ее сумочку и вернул ее ей:

– Теперь у тебя сто семь. Пожалуй, хватит, чтобы купить все самое необходимое. И ради Бога, когда дойдет до чулок, купи нейлоновые и самые лучшие. Для девушки с такими ногами преступление носить чулки, которые надеты на тебе.

Она снова вспыхнула:

– Я не думала, что тебе во мне что-то нравится!

– Ладно, давай сейчас в этом не разбираться. Просто смотри на меня как на покровителя искусства. Я люблю прекрасное. – Я пошел к двери. – Вернусь где-то через полчаса. Давай беги. Продавщица ждет тебя.

Анджелина изумленно посмотрела мне вслед. Смущенной улыбки у нее не получилось, и она, повернувшись, быстро пошла между рядами.