Девушка с холмов

Чарльз Вильямс Девушка с холмов

Глава 1

Я остановил свой «форд» на уступе пологого холма и, выйдя из машины, потянулся. Солнце уже не по-утреннему сильно припекало. И на душе у меня тоже потеплело – я был почти дома.

Стоял октябрь, и разноцветные краски сбегали с гребня холма вдоль маленьких ручейков, как языки пламени, вольные рваться куда им вздумается.

О легком ночном морозце теперь напоминали лишь темные холодные тени от столбиков старой изгороди да дышащий холодом заброшенный карьер возле пыльной дороги.

Листья с плетей ежевики и стелющиеся побеги, отороченные белым в тени, черные и влажные, там, где их коснулось солнце, походили на спутавшийся клубок.

Часть большого поля занимали длинные ряды хлопка, извивавшиеся по контуру холма и террас. Черенки хлопка были сейчас мертвы и голы, а остроконечные коробочки пусты и влажны после ночного морозца. Это было старое поле Эйлеров, и я невольно подумал о Сэме Харли. Фермерствует ли он по-прежнему?

Остальное поле, давно никем не обрабатываемое, заросло сорняками, кустами сассафраса и японской хурмы.

Вдруг на склоне холма я увидел охотничью собаку, пробирающуюся сквозь заросли к дороге. Это был большой черно-белый пойнтер. Он рыскал по полю длинными прыжками, высоко подняв голову. И глядя на него, я одновременно испытывал тоску по дому и счастье оттого, что вернулся. Я с ненавистью думал о годах, проведенных вдали отсюда. Появился хозяин пса, и пойнтер замер в великолепной стойке. Держа наготове ружье, человек спустился в заросли, и тут внезапно с шумом вспорхнула стая птиц. В утренней тишине это прозвучало оглушающе. Мужчина плавным движением поднял ружье и выстрелил. Одна птица упала, сложив крылья в воздухе. Он выстрелил снова, но на этот раз промахнулся. Стая рассеялась, и я, почти механически, заметил пару птиц в клубке побегов и кустов сассафраса возле дороги.

Когда мужчина двинулся по склону холма к дороге, в его крупной фигуре и размашистой неуклюжей походке мне почудилось что-то знакомое. На нем была выгоревшая синяя рубашка, поношенное выцветшее пальто, надетое поверх старого синего саржевого пиджака, и пятнистые джинсы, заправленные в высокие зашнурованные ботинки. На плече у него висела связка маленьких холщовых сумок, в каких мы в свое время носили учебники в школу.

Расстояние между нами быстро сокращалось. Да, конечно, это Сэм Харли. Пойдя ему навстречу, я пересек дорогу и перелез через изгородь. На первый взгляд он не сильно изменился. А почему, я тут же усмехнулся про себя, он должен был измениться? Что такое два года для мужчины, которому за сорок? У него все тот же несколько приплюснутый нос, высокие скулы и очень яркие черные глаза, придававшие его лицу выражение некой примитивной силы.

Я помахал ему рукой и крикнул:

– Привет! Как охота?

– Привет, – ответил он достаточно вежливо, но без особой теплоты или большого интереса. Из-под полей бесформенной шляпы он смотрел на меня с некоторой подозрительностью. Он явно не узнал меня.

– Я Боб Крейн. – Я протянул ему руку. Взгляд его подобрел, и он широко улыбнулся, продемонстрировав крепкие, хорошей формы, но потемневшие от табака зубы. Он перевесил ружье на левое плечо и тепло пожал мне руку:

– Я совсем не узнал тебя. Боб! Ты, право, возмужал. А брата твоего. Ли, я встречаю. Когда же мы виделись с тобой в последний раз?

– Думаю, года два назад.

Теперь он улыбнулся несколько сдержанно. Что выдавало в нем нелюдима, привыкшего общаться, только с давно знакомыми ему соседями.

– Да, кажется, чуть более двух лет, – продолжал он, чувствуя необходимость что-то сказать. – Помнишь, как мы готовили сироп у Сюдли, а потом все отправлялись охотиться на опоссумов? Это было как раз два года назад, где-то в первых числах месяца.

– Правильно, – согласился я, оглядываясь в поисках собаки и желая, чтобы она подошла.

Пойнтеры – моя слабость. Пес в этот момент спускался по склону.

– Это старый Бак? – спросил я.

– Да. – Он вздохнул. – Белл умерла. Прошлой весной. Совсем одряхлела.

Я показал собаке, махнув рукой, на кусты, что росли примерно в шестидесяти – семидесяти ярдах вверх по холму, ближе к дороге. Взвизгнув, она бросилась вперед, затем замерла в солнечных лучах, выпрямив хвост, подняв ногу и повернув голову направо.

В ответ на мою улыбку Сэм тоже улыбнулся, и в его глазах засветилось торжество. Затем мы оба рассмеялись, и я с тайной завистью проговорил:

– Прекрасная собака, Сэм. Я дал бы за нее двадцать пять долларов.

Сделав вид, что серьезно обдумывает мое предложение, он сдвинул назад свою старую зелено-черную шляпу, почесал затылок и только после этого ответил:

– Понимаешь, Боб, я, право, не думаю, что могу уступить тебе его за такую цену. Он так хорошо натаскан и вообще…

Я покачал головой разочарованно и недоверчиво, как бы удивляясь, что он отвергает такое щедрое предложение. Хотя прекрасно знал, что он не взял бы за собаку и пятисот долларов. А ведь эта сумма, возможно, равнялась тому, что он выручал на земле Эйлеров за год. Но все дело в том, любите вы охотничьих собак или не любите.