Девушка с голубой звездой

– Увести? – повторила Сэди. Я увидела страх в ее глазах. Я понимала, когда Сэди не хотела убегать раньше и оставлять остальных. Но теперь они могли уйти все вместе. Остальные также были напуганы этой мыслью. Это место, казавшееся мне жалкой тюрьмой, стало для них безопасным убежищем. До этого самого момента мне не приходило в голову, что, они, возможно, вообще не захотят уходить.

– Как же мы уйдем? – спросил Сол. – Павел говорил, что если мы окажемся на улице, нас сразу пристрелят.

Работник канализации сказал им, что спрятаться здесь – их единственная надежда, и они так долго верили ему. Павел был их спасителем и защищал их ценой своей жизни. Почему они должны доверять мне больше, чем ему? За исключением Сэди, они меня совсем не знали.

Я прочистила горло.

– Это правда, на поверхности действительно очень опасно, – начала я. – Но все меняется, здесь больше небезопасно оставаться. – Я искала правильные слова. – Вы знаете, кто-то забрал боеприпасы. Этот человек отнес их к немцам, предупредил их. С большой вероятностью полиция в любой момент заглянет в канализацию, чтобы проверить, что здесь еще может оказаться.

Сэди побледнела.

– Я говорила тебе, что они придут, – сдавленным голосом шепнула она Солу.

– Тогда мы спрячемся где-нибудь в другом месте, – уперся Сол. – Может быть, в пристройке для чтения. – Я и не подозревала, что у них есть другое место.

– Она слишком мала для троих, – заволновалась Сэди.

– Тогда мы найдем другое место, – пытался успокоить ее Сол. – Мы можем спуститься поглубже в канализацию. Наверняка есть что-то еще. – Он отчаянно искал другое решение, чтобы они не поднимались на поверхность.

– Ничего не выйдет, – вмешалась я. – Знаете, немцы заминировали канализацию – в качестве обороны. Если вы будете ходить по туннелям, вы рискуете привести мины в действие. – Глаза Сэди округлились, и я понимала, что она подсчитывает, сколько раз она ходила по туннелям, не зная об опасности.

– Мы справимся, – упрямо настаивал Сол. – Как и до этого. – Он пристально посмотрел на меня. – Мы не уйдем.

– Боюсь, есть кое-что еще. – Я повернулась к Сэди. – Моя мачеха нашла твой кулон.

– Твой кулон с надписью чай? – Сол вытаращил глаза и повернулся к Сэди. – Я же предупреждал тебя, что не стоит его носить.

– Это я виновата, – бросилась я на защиту Сэди.

– Нет, это я, – сказала Сэди, шагая мне навстречу. Сол и его отец посмотрели на нас с укором. Как будто все их худшие предупреждения и предостережения о нашей дружбе сбылись. – Я отдала его Элле, чтобы она сохранила его. Мне ни за что не следовало это делать.

– И мне нужно было получше его спрятать, – добавила я. – Но сейчас это не имеет значения. Моя мачеха нашла его и догадалась, что я помогаю евреям. Она выгнала меня из дома. Так что мне придется уехать из Кракова.

– Ох, Элла, – сильно сокрушалась Сэди. – Мне так жаль.

– Некому будет приносить еду, если я уеду. Вы не можете оставаться здесь из-за немцев и не сможете спуститься глубже в туннели – из-за проводов и взрывчатки. Нужно уходить со мной прямо сейчас.

– Но что, если вдруг вернется моя мать? – Вдруг поменяла свое мнение Сэди, уверяя себя в том, чего она больше не чувствовала. – Когда она вернется, я должна быть здесь.

У меня внутри все опустилось. Ложь, созданная мной из лучших побуждений, теперь мешала спасти ей жизнь. Если Сэди будет считать, что ее мать жива, она никогда не уйдет. Тогда я поняла, что выбора у меня нет.

– Сэди, твоя мать…

– В чем дело? Есть какие-то новости? – но, увидев мое лицо, замерла. – С ней все хорошо?

В тот момент я поняла, что должна ей сказать.

– Я сходила в больницу, куда с ребенком отправилась твоя мать. Только ее там уже не оказалось.

– Не понимаю.

– Твоя мать побывала в больнице, где собиралась оставить младенца. Монахини предоставили ей койку и ухаживали за ней.

– Но моя мать не собиралась ложиться в больницу. Она собиралась спрятать мою сестру.

– Я знаю. Но она сильно ослабла после родов, сильнее, чем предполагалось. Ее охватила лихорадка, и началась инфекция. Поэтому они решили ее оставить и стали лечить. Немцы узнали, что она там, и пришли за ней.

– Ее арестовали?

Я не хотела говорить правду. Сказать Сэди, что ее мать забрали немцы, было тоже ужасно, но, по крайней мере, это давало надежду.

Но это была бы новая ложь.

– В больнице немцам не позволили забрать ее. Они знали, что ее ждет худшая участь, поэтому дали ей лекарство, что позволило ей безболезненно уйти во сне. – Я подошла и обняла ее. – Сэди, мне очень жаль. – Я сделала паузу, и с глубоким вдохом произнесла:

– Твоя мать мертва.

– Нет… нет, это неправда. – Ее лицо застыло, она не верила мне. Хотя она подозревала, что ее мать умерла тогда же, когда я отправилась в больницу, какая-то ее часть до сих пор цеплялась за надежду. – Ты говоришь это только для того, чтобы я ушла.