Девушка с белым лицом

Она открыла дверь, просунула руку в салон, схватила стоящую в подставке для стаканчика бутылку с минералкой, скрутила пробку, сложила ладошку жменей.

- Могу полить, - сказал я.

Но Вика пропустила мои слова мимо ушей, она не обратила внимания и на пластиковую пробку, которая вывалилась у нее из руки, тихонько стукнулась об асфальт, подпрыгнула и покатилась, как колобок от бабушки.

Вика сама плеснула себе в ладонь, умылась одной рукой, тихонько фыркая, - то ли от удовольствия, то ли от злости на меня. Или на покойную Елену. Или на весь мир. Есть люди, которые ненавидят всех и вся, и многие из них ездят как раз на красных автомобилях.

Вика умылась, из ниши в двери достала влажные салфетки, промокнула лицо, глянула на меня с презрением и осуждением, еще и желчно усмехнулась, как будто я не просто наблюдал, а подглядывал за ней в туалете.

- Можно съездить, - сказал я.

- Куда?

- На озеро. К тому месту, где Лену убили. Может, она сейчас там бродит, а ты ее здесь навестила, - кивнул я в сторону кладбища.

- Зачем она там бродит?

- Даму крестовую ждет. По ночам.

- Почему крестовую, а не пиковую?

- Потому что дама эта крест на ней поставила.

- Крестовая дама - это я? - Вика внимательно смотрела на меня.

Глаза красные, слезы еще не высохли, тушь размазана, тональный крем размыт. И волосы взлохмачены, как у ведьмы.

- Я этого не говорил.

- Ну как же не говорил? - одним уголком рта хищно усмехнулась она. - Говорил. Просто забыл… Врать нужно уметь, врать нужно, не завираясь.

- Я не говорил, я предполагал.

- Кто такой Антон… как его?

- Каплунов. Мой друг.

- Что с ним? Только давай внятно, без этих своих экивоков.

- Антон рассказал мне о своих друзьях, с которыми он изнасиловал и убил Елену Тихомирову. Сказал, что Лена уже убила Игарика, Джима и Костюху. Одного за другим. А вчера погиб сам Антон. Он утонул. На Медвежьих озерах, там, где они утопили Лену.

- Крестовая дама тоже ее топила?

- Антон не говорил.

- Сам придумал?

- Шесть карт было, четыре валета, дама и король.

- У кого было?

- Антон не говорил, просто про карты сказал.

- Значит, и дама с ними была… Но это не про меня. Когда Лена погибла, я в Испании была. И еще она была моей подругой, если это тебе что-то говорит, - едко усмехнулась Вика.

- Почему это не должно мне ничего говорить?

- Ну, может, ты сам своего друга убил, а меня тут лечишь… бредом, - немного подумав, добавила она.

С шоссе в сторону кладбища свернул полицейский «Уазик». Меня это встревожило, я сместился в сторону под прикрытие «Кайена». Вика заметила мой маневр и обличительно усмехнулась.

- А чего ты напрягся? - спросила она. - От полиции бегаешь?

- Не бегаю. Просто документов нет.

«Уазик» остановился, из машины вышел полицейский в фуражке, помог выбраться пожилой полной женщине в черном платке. На меня эти люди не обращали ни малейшего внимания.

- Баллончик есть, а документов нет?

- Какой баллончик?

Я сначала спросил, а затем глянул на газовый баллончик, который по-прежнему держал в руке.

- Сюда давай!

Вика шагнула ко мне, протягивая левую руку. А ударила правой - в шею. Я даже не понял, как это у нее получилось. Рука взвилась, раскрытая ладошка мелькнула перед глазами, как выуженная из воды рыба, и ребром врезалась мне в шею. Голову пронзила боль, а обратно в тело вылилась парализующая тяжесть. Я еще не потерял сознание, а уже мешком опускался на землю.

Глава 7

Ночь я провел в камере для временно задержанных. Здесь воняло все - обоссанный и посыпанный хлоркой угол, пропитанный миазмами жизни бомж, мой страх перед будущим.

Вика Тихомирова не раскололась, зато раскусила меня и сдала тому самому полицейскому, который привез на кладбище свою мать. В участок меня везли медленно и печально, зато приняли быстро и весело. Документов нет, приставал к женщине, требуя любви, чего с таким церемониться? А вечером на меня пришла ориентировка, и я оказался в ряду особо опасных преступников. Хорошо, бить не стали.

Утром, ближе к полудню, меня выдернули на допрос. Привели в затхлый с решеткой кабинет дознавателя, там, за столом, заваленном пухлыми картонными папками, дремал, скрестив на груди руки, старший лейтенант Шпатов. Наручники с меня снимать не стали.

- Еще сбежишь. - Шпатов приложил ко рту кулак, широко зевнул.

- Я не убивал Антона.

Мне стало смешно, причем на самого себя. Ну кто поверит в мою невиновность после того, как я сбежал, заперев следователя в своей квартире? И после моего бреда на мистическую тему. Русалки, валеты, короли, дамы… Даже Вика заподозрила меня в убийстве, чего уж тогда говорить о Шпатове.

- А кто мог его убить?

- Не знаю, - подавленно буркнул я.

Может, все-таки нужно рассказать про Елену Тихомирову, про Риту, которая чуть не до смерти напугала Антона? Вдруг это сработает? Вдруг вместо тюрьмы меня поместят в психушку? Там, конечно, не сахар, но и не горький перец, как в тюрьме.

- Что вы там про друзей Каплунова говорили? - спросил Шпатов.

- Это не я говорил, это Каплунов говорил. Спьяну. Придумал какого-то Игарика, Джима, Костюху…

- Придумал?