Девушка раздора

Их руки переплелись, узелок развязался, полотенце соскользнула к ногам, обнаженная грудь призывно колыхнулась, и Степану захотелось взять губами ее сосок. Но сначала коньяк, затем поцелуй… А целовалась Роза страстно, от души, губы у нее такие вкусные, дыхание жаркое, пробирающее до самых печенок.

Роза ничего не говорила, и он молчал, сейчас, когда они, казалось, превратились в сгусток безумной энергии, слова потеряли всякое значение. Она открылась полностью, и ему можно все, и ей. Бросив рюмку прямо на пол, она стала расстегивать пуговицы на его рубахе, а он мягкими движениями углублял ямочки Венеры на ее спине. Там все такое нежное на ощупь, упругое, а руку можно опустить ниже. И опустить, и раздвинуть…

Он даже не понял, как Роза оказалась на столе. То ли сама развернулась и легла на спину, то ли он подхватил ее на руки, движением бедер подтолкнув трепетное, ждущее тело поближе к окну. Как бы то ни было, Роза уже на столе, ноги подняты, разведены, тонкая полоска волос внизу живота указывает путь. Легким толчком Степан ступил на скользкую дорожку, там его ждал горячий прием и тесное общение…

Больше всего Степан боялся, что в дверь позвонят или телефон даст о себе знать. Открывать он не станет, трубку не возьмет, но дверь могут открыть без спроса, незаметно зайти со стороны спины. Возможно, Роза неспроста напросилась к нему на огонек, если так, то ему сейчас угрожала опасность. Возможно, киллер уже проник через открытую дверь и вот-вот раздастся выстрел. Но Степан не смог заставить себя обернуться. Зато ускорил движение. Если ему суждено сейчас умереть, то пусть это произойдет в самый острый момент, на пике чувств и ощущений.

И момент этот наступил. А киллер так и не выстрелил. Зато Роза вдруг задрожала, затряслась и уже больше не смогла сдерживать стон.

Какое-то время Степан прижимался к ней, затем потянулся к сигаретам, лежащим на подоконнике. Закурил, глубоко затянулся.

— И мне!.. — Роза забрала у него сигарету, сделала несколько затяжек, вернула и попросила коньяку.

Он налил, она выпила, снова затянулась.

— А коньяк у тебя дрянь, — сказала она. — И сигареты тоже… Зато сам ты ничего!.. Я сейчас!

Роза скрылась в ванной, Степан тоже выпил, снова закурил. Сигареты американские, коньяк армянский марочный, но, видно, Роза привыкла к изыскам более высокого уровня. И французский коньяк она пила в постели с Микулой. А до него еще с кем-то… Наверняка у нее было много мужчин. С ее-то способностью раздеваться и отдаваться на ходу.

Степан подал ей чистое полотенце, но Роза им всего лишь вытерлась. Из ванной она вышла совершенно без ничего.

— Ты что-то хотел сказать? — спросила она, перехватив его выразительный взгляд.

— Ну-у…

— Да, я такая… Если ты мне понравился, то все, буду тебя соблазнять, пока… Пока ты мне не надоешь.

— И скоро я тебе надоем?

— Не знаю… Обычно я влюбляюсь редко, но вдруг это случится завтра? — улыбнулась она. — А я девушка честная, если влюблюсь в кого-то, тебя тут же разлюблю.

— Чтобы разлюбить, нужно сначала влюбиться, — усмехнулся Степан.

Роза прелесть как хороша собой, с ней он пережил чуть ли не самый яркий момент за свои тридцать лет, но на серьезные отношения он не настраивался. Не та Роза девушка, которая ему нужна. Слишком уж легко она сходится с мужчинами. И на любовь она слаба. А он мужчина серьезный, ему ветреная жена не нужна.

— А ты думаешь, я тут с тобой без любви? — удивилась и обиделась она.

— С тобой я ни о чем не хочу думать.

Он махнул рюмашку, взял Розу за руку, она с легкостью подалась к нему. Волосы у нее влажные, вкусно пахнут шампунем, их аромат легко снял коньячную горечь с языка.

— Ты такой громкий, — прошептала она, прижимаясь к нему.

Взгляд ее затуманился, губы затрепетали в ожидании поцелуя.

— Громкий?

— Как гром и молния, — кивнула она.

Ее рука скользнула к нему под рубашку, и очень скоро он ощутил себя снова полным сил. И понял, что не нуждается в передышке.

Глава 3

Голова среднего размера, но тяжелая, то ли мозг в ней высокой плотности, то ли вместо него сплошная кость. Черты лица у парня крупные, грубые, шея толстая, крепкая, плечи накачанные, бицепсы с трудом умещались в рукавах куртки.

— Ты Круча? — спросил он, мощными челюстями перемалывая жвачку.

Степан ехал домой, заскочил в ларек за сигаретами, и тут вдруг эта морда, подсвеченная снизу блеском золотой цепи.

— Капитан милиции Круча! — Степан внутренне подобрался, собрал в кулак всю свою волю, чтобы не замахнуться.

Он уже понял, с кем имеет дело. Таманская братва о себе так и не заявила, но Круча навел кое-какие справки об этих бандитах, узнал, как выглядят Старшина, Микула, Грамотей и другие более-менее авторитетные личности.