Девушка раздора

Степан качнул головой. Таракан — это всего лишь ответка за Соломона. Ясно же, что Сафрон не хотел большой крови, мелкую сошку на громоотвод выбрал. А Микула слишком крупная фигура. Убить Микулу — значит развязать большую войну. К тому же у Клячи автоматы, а это очень весомый аргумент против него. Автоматы, из которых чуть не посекли цвет битовского уголовного розыска… Заварские с Микулой разобрались. Степан верил в это так же, как в то, что именно они стояли за убийством Соломона. А ведь так оно и есть… Заварских нужно давить, искать и задерживать. А для этого надо брать за жабры Казначея и трясти его, трясти, чтобы вытрясти душу. Вместе с правдой. Этим Степан сейчас и займется.

* * *

Пацаны на стреме, машины готовы, стволы на руках, но Старшина не торопился давать отмашку. Разведка донесла, что в Заварске лютуют менты. Заварские отморозки совсем съехали, на битовских оперов накинулись, из автоматов пытались положить. Руоповцы спецназ подняли, в городе шухер, заварскую братву трясут, ищут беспредельщиков. Ночь уже, скоро утро, а ментовка не спит.

— Может, ментам после выборов разгон дали? — спросил Герыч, пальцами разминая сигарету.

Курить ему охота, но нельзя: Старшина терпеть не мог, когда кто-то дымил в его присутствии. Только Грамотей мог и Микула, но ни того нет, ни другого. Герыч фактически занял при нем их место, но все равно в присутствии хозяина ему курить не дозволялось.

— Им разгон дали, а нас к стенке?

— А хрен его знает? По Москве «Белая Стрела» летает, паханов мочит.

— Да слышал, — скривился Старшина.

Поговаривали, что ФСБ киллеров нанимает, чтобы авторитетов мочить, сколько их за последние два-три года полегло. Тот же Саша Македонский из Матросской Тишины сбежал, сам бы он не смог, наверняка комитетчики подстроили. За былые заслуги, ну и концы в воду…

— Может, и Микулу «Белая Стрела» сделала?

— Ну, если Казначей под это дело подписался, — скривился Старшина.

— Казначея закрыли, Кляча там кирует…

— А по хрену, кто там что! Сначала замочим всех, потом разберемся.

— Месть — это блюдо…

— Горячее давай! Пожрать бы что-нибудь! — сказал, потягиваясь, Старшина.

Месть его будет жестокой, но не сейчас. Сначала пусть волна уляжется, а потом он уже отомстит. Если, конечно, тех, кто убивал Микулу, не замочат менты. А если этих уродов закроют, Старшина отправит в тюрьму киллера… Он обязательно отомстит, но позже. А сейчас жрать и спать. А завтра… Завтра надо будет решить вопрос с битовскими.

Старшина цокнул языком, настраиваясь на боевую волну. Впрочем, особо переживать нечего, Сафрон — пацан по большому счету вменяемый, во всяком случае, с ним можно договориться. Именно поэтому Старшина сам отправится на стрелку с ним. А то уже ходят разговоры, что он отсиживается за спинами своих бойцов.

* * *

Руоповцы разошлись не на шутку, хватали всех, кто имел хоть какое-то отношение к банде Казначея, но Клячу с его отморозками так и не взяли. Те как будто сквозь землю провалились. С этого Степан и начал разговор с Кузовиковым.

В Битово они прибыли сегодня утром, Комова и Кулика Степан отпустил домой, а сам отправился в отдел. Там в своем кабинете и прикорнул на несколько часов. И дальше бы спал, если бы не начальник отдела.

— Хорошо, что не у нас это произошло, — не смог удержаться от комментария Кузовиков.

— У нас Соломона убили.

— Вот я и жду, когда ты назовешь мне имя убийцы!

— Ну, предположительно Рыбников и Шишаков. Хотя на орудии убийства обнаружены пальчики Константина Петляева.

— Экспертиза подтвердила, что это орудие убийства?

— Подтвердила. Эксперты в экстренном порядке отработали. В нагрузку к автоматам.

— А по автоматам что?

— Начнем с того, что по Микулину и по нам стреляли из разных автоматов.

— А сколько всего было автоматов?

— Предположительно четыре.

— Ну, вот видишь.

— Да, но патроны разные. Из разных партий. В нас стреляли, используя ульяновские патроны, а происхождение патронов, примененных в случае с Микулиным, пока не установлено. Выпущены Подольским заводом в девяносто первом году, а где патроны хранились, откуда ушли…

— Пусть руоповцы с Микулиным разбираются, наше дело Соломон. Из прокуратуры звонят, следователи там в поте лица работают, а опера баклуши бьют, — вроде как пошутил Кузовиков.

— И душ в рабочее время принимают. Свинцовый, — усмехнулся Степан.

— Чьи там, говоришь, пальчики на орудии убийства?

— Петляева.

— Он задержан?

— И доставлен… — кивнул Степан. — Но это не он убивал.

— А пальчики?

— Кляча ему пистолет дал, стрелять сказал, отступление свое прикрыть… Не знаю, зачем он ему паленый пистолет дал. Может, перепутал.

— От паленых стволов принято избавляться.

— Жадность фраера сгубила.

— Рыбин, говоришь, убивал?

— Рыбников и Шишаков. Но доказательств нет. Одни только предположения. Рыбников на белой «семерке» по Заварску ездил, возможно, наша «семерка». И там крыло помято, и там… С номерами пока не ясно…

— Выясняйте! Доказывайте!.. А с Петляевым церемониться не надо. Стрелял? Стрелял! Вот пусть и отвечает!

— Алиби у него, мать говорит, что дома он в момент убийства был.

— Какая мать не заступится за сына?

— И соседи видели.