Девушка по имени Судьба

Лусия попросту игнорировала мать, вела себя так, будто Марии вовсе не было в доме, зато с теткой у них установились весьма доверительные отношения. Виктория не прерывала племянницу, когда та говорила о своих чувствах к Августо, и с пониманием отнеслась к желанию Лусии обновить гардероб.

— Я хочу сделать девочкам приятное, — сообщила Виктория сестре. — Завтра мы пойдем выбирать ткани для новых платьев. Все расходы беру на себя.

Камила, до той поры не бывавшая в роскошных магазинах, смотрела на обилие тканей и ничего не могла выбрать — глаза разбегались.

Лусия же оказалась слишком привередливой: ей хотелось буквально ослепить Августо новым нарядом, а все предложенные ткани были обычными шелками, хоть и очень дорогими.

Виктория, хорошо понимая состояние обеих девушек, помогала им советами и потому вовремя не заметила Розалинду, с которой совсем недавно содержала таверну.

— Виктория! Привет! — хлопнула ее по плечу Розалинда. — Какая неожиданность!

Камила и Лусия удивленно взглянула на эту столь бесцеремонную и вульгарную особу. Но еще больше удивило их поведение Виктории, которая вдруг залепетала каким-то неестественным голосом.

— Это… Это… Августина. Августина Флорес, — указала она рукой на Розалинду, и та изумленно вытаращила глаза. — Мы с ней когда-то жили рядом. Так ведь, Августина?

— Д-да… — не сразу ответила та.

— А это моя дочь Камила и моя племянница Лусия, — представила девушек Виктория.

— Что ты говоришь! — оживилась вдруг Розалинда. — Это твоя дочь? Хотя, конечно, прошло столько лет… Как тебе живется, Виктория? Наверное, неплохо, раз ты ходишь по дорогим магазинам.

— Да, неплохо. И у тебя, вероятно, достает средств посещать такие магазины?

— Ну что ты! Зашли с подругой просто поглазеть, — пояснила Розалинда. — На моем заведении не больно-то разживешься. Ты же знаешь это не хуже меня. Ах, да… — она запнулась, но Виктория пришла ей на выручку:

— Нет, отчего же, я хорошо помню твою гостиницу, хоть это и было очень давно. Представляешь, Камила, Августина знала твоего отца!

— Правда? Моего папу?!

Взглянув на Камилу, Розалинда всею душой пожалела эту девочку и принялась на все лады нахваливать ее гипотетического отца:

— Умный, красивый, благородный! Словом, большой человек был. Конечно, я очень хорошо его знала… Да и тебя я держала на руках, когда ты была совсем цыпленком.

Она так увлеклась, что Виктории опять пришлось вмешаться:

— Извини, Августина, нас ждет продавец. Всего тебе доброго.

— И тебе того же могу пожелать, — плутовато усмехнулась Розалинда. — Приятно было повидаться. Авось еще как-нибудь свидимся!

— Это… ваша знакомая? — брезгливо поморщилась Лусия, когда Розалинда и ее подруга вышли из магазина. — Даже не верится!

Виктория принялась объяснять племяннице, что жизнь сводила ее с разными людьми, а Камила тем временем пошла вслед за Розалиндой, надеясь подробнее расспросить ее об отце.

Пока она соображала, как лучше подступиться к Розалинде, та громко, на всю улицу, расхохоталась:

— Ты слыхала, какое имечко она мне придумала — Августина Флорес! Смехота!

— Я не сразу поняла, что произошло, — сказала приятельница Розалинды. — А потом все боялась, что ты проболтаешься. Хорошо, хоть я стояла в стороне, а то бы точно что-нибудь ляпнула. Это ж с ума сойти! От подстилки в борделе — до такой сеньоры! Ну и Виктория! Ни следа от той женщины, к которой мужики выстраивались в очередь!

У Камилы при этих словах потемнело в глазах, но она заставила себя идти следом за женщинами и слушать их.

— Мне жалко было ее дочку, — вздохнула Розалинда. — Представляешь, если б девочка узнала, сколько мужиков прошло через Викторию!

— А сколько бутылок было выпито! — добавила приятельница. — Тут с Викторией никто не смог бы тягаться…

Камила почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног, и, боясь упасть, прислонилась к какой- то витрине.

В таком положении она простояла до тех пор, пока ее не нашли Виктория и Лусия.

— Что с тобой? Ты нас напугала, — бросилась к ней Виктория. — Почему ты ушла из магазина? Тебе плохо?

— Да, — слабым голосом ответила Камила. — Мне вдруг стало плохо, и я вышла на воздух.

Никогда еще Мария не чувствовала себя такой одинокой, как теперь, хотя рядом с нею и находились муж, дочь, сестра. Но все они смотрели на нее, как на чужую, и она отчаялась пробиться к их сердцам.

Гонсало, правда, предпринимал попытки заговорить с женой, отвлечь ее на какие-то семейные проблемы, однако Мария сказала, что никогда не простит ему подлости, допущенной по отношению к Асунсьон.

Но был в этом доме еще один человек, который страдал, Камила. Мария видела, как переживает дочь Виктории, как силится понять собственную мать, как жалеет Асунсьон. Она многое бы дала, чтобы помочь этой доброй и чистой девочке, но та сама все видела, что происходит в семье.

Вот и сегодня Камила пришла из магазина чем-то расстроенной, и даже к обеду не вышла— заболела.

Мария пошла к ней в комнату — справиться о здоровье и по возможности приободрить племянницу, приласкать ее.