Девушка по имени Судьба

— Сам проверишь или предоставишь это мне? — усмехнулся Фунес.

— Только попробуй к ней сунуться! — пригрозил Августо.

После представления он направился за кулисы к Милагрос, но был буквально вышвырнут оттуда Анибалом.

— Ее братец — сумасшедший! — пожаловался Августо Фунесу. — Но меня это не остановит! Милагрос все равно будет моей!

— А как же сеньорита Линч? — напомнил ему Фунес.

— Одно другому не мешает. Я же не собираюсь жениться на циркачке!

Катриэль с волнением ожидал возвращения Асунсьон из Санта-Марии, но вместо нее оттуда приехал адвокат Ортис, состоящий на службе у Гонсало. Узнав, что Асунсьон в отъезде, он предъявил судебный иск Катриэлю и посоветовал ему добровольно, не дожидаясь решения суда, покинуть «Эсперансу».

Катриэль ответил, что имение принадлежит его матери по закону и Гонсало Линчу не удастся завладеть чужой собственностью.

— Вы слишком самоуверенны, молодой человек, — заявил Ортис. — Не тратьте свой пыл на возмущение, а лучше укладывайте чемоданы и освобождайте имение по-хорошему.

— А вы передайте сеньору Линчу, что имения он никогда не получит, — сказал Катриэль, поставив точку в разговоре с адвокатом.

Когда же Ортис уехал, Катриэль сам стал собираться в дорогу, наказав Браулио никого не пускать в имение.

— Я хочу поговорить с Линчем как мужчина с мужчиной, — пояснил он цель своей поездки в Санта-Марию.

Приехав в город, Катриэль зашел в первую попавшуюся таверну, чтобы перекусить и спросить дорогу к дому Линча. А поскольку одет он был по-индейски — два полотнища из мягкой кожи, прикрывающие тело от пояса до колен, такая же, кожаная, жилетка и легкие высокие сапоги, — то к нему сразу же пристали двое подвыпивших мужчин: дескать, не место здесь индейцу.

Катриэль сумел достойно ответить им, избежав при этом драки, чем привлек внимание находившегося тут Бенито. А узнав, куда направляется Катриэль, Бенито вызвался проводить его к дому Гонсало.

Доминга, открывшая дверь незваному гостю, опешила, увидев перед собой индейца, и сказала, что доложит хозяину, однако Катриэль вошел в гостиную, не дожидаясь позволения Гонсало. Это крайне возмутило Викторию, особенно когда она узнала, что дерзкий индеец — не кто иной, как приемный сын Асунсьон.

Услышав странный шум в гостиной, туда спустился Гонсало, и Катриэль прямо заявил ему, что никому не позволит выгнать Асунсьон из ее имения.

— Если вы хотите поговорить со мной, то ведите себя спокойнее, — сказал Гонсало. — Иначе я попрошу слуг вытолкать вас за дверь.

— Давайте поговорим разумно, — согласился Катриэль.

— Не думаю, что с индейцем можно говорить разумно, — усмехнулся Гонсало, — но раз уж вы здесь, то пойдемте в мой кабинет.

Виктория от негодования лишь развела руками, а Камила с изумлением и болью смотрела на мать.

Все аргументы Гонсало, которые он представил Катриэлю, сводились к тому, что дон Мануэль в поте лица трудился много лет, создавая имение, обрабатывая землю и разводя скот, а его сестра Асунсьон в это время жила в Европе, поэтому и не может рассчитывать на владение «Эсперансой».

— Я выслушал вас, — спокойно произнес Катриэль. — А теперь послушайте меня. Моя мать работала на этой земле более двадцати лет, и я сам не жалел сил, чтобы превратить «Эсперансу» в процветающее имение. Лучшее во всей провинции! Работники нас уважают. Спросите у них, кто хозяева этих земель!

— Мнение неотесанных мужиков меня не интересует, — высокомерно бросил Гонсало.

— Так же как и люди, обрабатывающие землю, — продолжил за него Катриэль. — Вам наплевать на их законные права. Но позвольте вам напомнить, что дон Мануэль уступил имение моей матери по договору.

— Может, вы принесете мне этот договор? — язвительно молвил Гонсало.

— Да, принесу!

— Не обольщайтесь, молодой человек, — рассмеялся Гонсало. — Этого договора не существует в природе! Вы поняли меня?

— Да, кажется, я начинаю понимать, к каким методам вы тут прибегаете, — покачал головой Катриэль.

— Я использую те методы, которые только и возможны в борьбе с алчной женщиной и диким индейцем! — заявил уязвленный Гонсало. — Имея дело с такими, как вы, я просто обязан нанести удар первым!

Спор между Катриэлем и Гонсало достиг своего предела, когда в гостиную вошла Мария и, увидев обеспокоенных Викторию и Камилу, спросила, что случилось.

— К нам ворвался этот индеец, которого пригрела Асунсьон, — пояснила возмущенная Виктория. — Ты бы видела его! Такой буйный, агрессивный! Я боюсь за Гонсало.

— Ну, за Гонсало нечего опасаться, — уверенно молвила Мария. — Значит, Катриэль здесь?!

— Да. И предупреждаю тебя, — кипя от гнева, заявила Виктория, — если он не уберется отсюда через пять минут, я сама вызову гвардейцев!

Мария стала успокаивать сестру, а Камила, сгорая от стыда за мать, выбежала из комнаты, чтоб никто не мог видеть ее слез.

Однако на пороге она столкнулась с Асунсьон, приехавшей просить племянниц о помощи.

— Не вовремя ты приехала, Асунсьон, — сказала ей Виктория.

— Почему? Что случилось? — встревожилась та.

— Здесь Катриэль, — пояснила Мария. — Спорит с Гонсало в кабинете.

Асунсьон тотчас же устремилась в кабинет.