Девушка по имени Судьба

— И тебе все понятно в ее поведении? — удивился Гонсало. — По-моему, это бред какой-то.

— Не суди ее, она глубоко несчастна, — сказала Мария. — И я несчастна… Но Господь послал мне ребенка. Нашего ребенка, Гонсало!

Такого поворота событий он не ожидал. И такой наглости не ожидал от Марии. Подумать только — путалась с сержантом, спала с ним на конюшне, как последняя шлюха, а теперь без зазрения совести заявляет: «Наш ребенок»!

Боясь не сдержаться и не убить на месте эту лживую, подлую женщину, Гонсало без каких-либо объяснений покинул дом и всю ночь провел у Сантьяго, выпив не одну бутылку виски.

— Она хочет подсунуть мне этого солдатского ублюдка! — с трудом ворочая языком, то и дело повторял он. — Считает меня полным идиотом. Нет, я убью ее!

— Не теряй голову, Гонсало, — пытался вразумить его Сантьяго.

— Я потерял ее давно, еще когда влюбился в эту мерзавку и потаскуху, — отвечал тот. — А теперь мне ничего не остается, как уничтожить ее!..

Глава 15

С первых же дней пребывания Виктории в монастыре ее уединение стремилась нарушить чрезмерно общительная сестра Хуанита, подходившая к окошку и соблазнявшая новенькую скромными монашескими радостями — прогулками по саду, вкусной пищей, сладким ягодным ликером.

Виктория поначалу просто отмахивалась от Хуаниты, а потом, немного придя в себя и присмотревшись к ней, прямо спросила:

— Зачем ты здесь? Тебе ведь ни к чему эта монашеская жизнь. Мне так кажется.

— Я здесь не по доброй воле. Меня упек сюда отец, — грустно молвила Хуанита. — Он не хотел, чтобы я выходила замуж за Мартина — вдовца, человека хорошего, работящего. Отца не устраивало, что Мартин значительно старше меня.

— Но ты-то его любишь? — спросила Виктория.

— Да я бы жизнь отдала за то, чтоб хоть минуту побыть рядом с ним! Мартин приходит сюда в последний день каждого месяца и часами стоит у забора. А мое сердце разрывается здесь от боли. Так что этот дом Господен стал для меня сущим адом.

— Зачем же ты терпишь? — изумилась Виктория. — У тебя есть любовь, взаимная! Этим надо дорожить. Если бы тот, кого люблю я, хоть раз пришел сюда, ничто бы меня не удержало в этой келье! Ты должна бежать со своим Мартином, вот что я знаю твердо.

— А ты?

— У меня другая ситуация. Меня никто не любит по-настоящему. Я никому не нужна и хочу забыть свое прошлое. Может, Господь сжалится надо мной и даст мне это забвение.

На следующий день Хуанита сбежала из монастыря, а Виктория во время очередной молитвы вдруг потеряла сознание и, очнувшись, сочла это за благословение Господне.

— Я готова принять обет, — сказала она матери- настоятельнице. — И как можно скорее.

— Что ж, надеюсь, это осознанное решение, — одобрительно молвила та. — Но прежде ты должна исповедоваться, чтобы все твои мирские страсти остались в прошлом.

Виктория в общих чертах рассказала все, что произошло с нею накануне, и настоятельница благословила ее.

Когда же ей принесли письмо от Марии, в котором та сообщала о гибели Энрике, Виктория порвала его, не читая:

— Мои сестры — здесь, в монастыре. А там, за его пределами, у меня нет сестры.

Отоспавшись у Сантьяго и на трезвую голову поразмыслив над своим будущим, Гонсало вновь вынужден был обуздать расшалившиеся нервы и до поры до времени отложить сведение счетов с Марией. Попросив у нее прощения за несдержанность, он пообещал, что отныне будет если не образцовым, то, по крайней мере, внимательным и заботливым мужем.

Затем они с Марией объявили домочадцам о будущем ребенке, Мануэль и Доминга прослезились от счастья, и в доме наступила видимость мира и благополучия. О Виктории старались вслух не говорить, надеясь, что вскоре и она образумится — вернется в лоно семьи.

Однако и это, весьма зыбкое, спокойствие длилось недолго: Вирхилио послал к дону Мануэлю гонца, и тот сообщил о связи Асунсьон с индейцем.

Возмущенный Мануэль тотчас же отбыл в «Эсперансу».

Шанке же к тому времени полностью поправился и стал собираться в свой лагерь, считая невозможным для себя оставаться у Асунсьон. Пока она уговаривала его подождать и искала разумный выход из создавшегося положения, приехал Мануэль.

Ссора между братом и сестрой — жестокая, непримиримая, больше похожая на схватку — не оставила Шанке сомнений, как он должен поступить. Несмотря на все возражения Асунсьон, он покинул имение.

А Мануэля она выгнала из дома сама, сказав, — что он разбил жизнь не только ей, родной сестре, но и собственным дочерям.

Затем велела заложить лошадей и решительно направила свою повозку в стан индейцев.

Сестра Инес, готовившая Викторию к посвящению в монахини, стала свидетелем очередного обморока своей подопечной и заподозрила неладное.

— Я встречала у женщин такое недомогание, — сказала она Виктории, когда та очнулась. — Понимаешь, о чем я говорю? О возможной беременности.

— Нет! Нет! — в ужасе воскликнула Виктория. Но осмотревший ее врач подтвердил опасения Инес, и Виктория горько заплакала:

— Ну зачем мне все это сейчас, когда я уже нашла свой путь и моя душа могла наконец обрести покой?! Что же мне теперь делать?