Девушка, которую вернуло море

– По меньшей мере сорок погибших, и, судя по всему, это воины из клана Надир, – она говорила осторожно, обдумывая каждое слово. Еще пять лет назад эти слова стоили бы ей жизни. Но сейчас предводителей деревень сплотила идея, что необходимо противостоять угрозе с востока, и потому положение главы клана Свелл становилось все более шатким.

– Сейчас они наверняка собирают своих воинов. – Джоррунд приблизился к Бекану, протянув к нему стиснутые ладони.

– Пускай, – Вигдис пожирал брата глазами, – мы сделаем то, что уже давно должны были сделать.

– Ты присягал на верность мне, Вигдис.

– Я присягал на верность клану Свелл, – поправил он его, – прошло больше десяти лет с тех пор, как Аска и Рики прекратили кровную вражду и объединились, став народом Надир. Впервые за долгое время мы превратились в самый могущественный клан на материке. И если мы хотим занять достойное место под солнцем, то должны бороться за это.

Молчание, последовавшее за его словами, стало доказательством, что даже самые преданные воины Бекана согласились с этим, и глава клана, похоже, понял это, медленно оглядывая собравшихся в зале.

– У войны слишком высокая цена, – предупредил он.

– Но, возможно, мы должны ее заплатить. – Джоррунд придвинулся ближе к нему, и я знала, что он думает о том же, о чем и я. Удача оказалась не на стороне Бекана. Или он согласится вторгнуться на территорию Надир, или рискует потерять расположение собственных людей.

Остальные одобрительно заворчали, и глаза Бекана, наконец, отыскали меня в неярком свете комнаты.

– Сейчас мы это и выясним.

Джоррунд сдержанно кивнул мне и, отвернувшись, снял со стены корзину. Я вышла на свет, чувствуя, как глаза предводителей деревень шарят по темным узорам на моей коже. Они отодвигались в стороны, стараясь ненароком не задеть меня, и я достала из корзины шкуру, а Джоррунд принялся едва слышно бормотать раскатистую молитву.

– Ты рискуешь навлечь на нас гнев Эйдис, оставив здесь это существо, – пробормотал Вигдис.

Брат вождя был единственным, кто осмелился произнести то, о чем другие лишь думали. Дочь Бекана, Вера, умерла из-за меня. Когда Джоррунд привел меня в Лиеру, многие говорили, что Бекан дорого заплатит за то, что оставил меня в живых. В то утро, когда у Веры началась лихорадка, люди шептались, что расплата настигла его. Прядильщики вырезали ее судьбу на стволе дерева Урдра, но именно я раскладывала руны.

Джоррунд не обратил внимания на Вигдиса, бросив пучок сухой полыни в огонь, и едкий дым заволок комнату, и на мгновение мне показалось, что я могу исчезнуть. Люди из клана Свелл уже не в первый раз отзывались обо мне как о проклятье, и я знала, что не в последний. Ни для кого не было секретом, откуда я появилась и кем на самом деле была.

Вцепившись в кожаный шнурок, висевший у меня на шее, я вытащила мешочек с рунами из-под рубашки. Я не раскладывала руны с той ночи, как умерла Вера, и при воспоминании об этом мои ладони покрылись липким потом и все внутри противно сжалось. Я осторожно раскрыла мешочек, и руны высыпались на мою ладонь. Отблески огня отражались на их гладкой черной поверхности, на которой были вырезаны священные символы. Язык Прядильщиков. Обрывки будущего, ожидавшие своего предсказания.

Джоррунд развернул шкуру, и мои ладони стиснули руны.

– Lag mund, – прошептал Вигдис.

– Lag mund, – повторили остальные.

Рука судьбы.

Но что эти воины знали о судьбе? Она была подобна вьющейся дикой лозе, душившей летние посевы. Подобна ветру, сбивавшему с пути речные потоки и очернявшему невинные души. Они не видели ее движения перед собой или того, как внезапно она могла изменить свое направление, словно стайка испуганных птиц. Они произносили слова «рука судьбы», но не понимали их смысла.

Вот для чего нужна была я.

Закрыв глаза, я внутренне отгородилась от окружавших меня воинов Свелл. Растворилась во тьме, там, где оказалась в полном одиночестве. В том месте, откуда пришла. В тишине вновь прозвенел крик козодоя, и я собралась с мыслями, выстраивая их в одну четкую линию. Мои губы приоткрылись, слова обрели форму, и я выдохнула их.

– Augua or tivar. Lja mir syn.

– Augua or tivar. Lja mir syn.

– Augua or tivar. Lja mir syn.

Око богов. Дай мне узреть.

Я вытянула руки перед собой, разжав пальцы, и руны выскользнули из моих ладоней и рассыпались по всей шкуре, образовав узор, который могла прочесть лишь я одна. В комнате повисла звенящая тишина, которую нарушало лишь потрескивание пламени. Я наклонилась вперед, поднеся пальцы к губам.

Нахмурившись, я переводила взгляд с одной руны на другую. Все камни упали символами вниз, и их тайный смысл оказался скрыт. Кроме одного.

Закусив губу, я подняла голову и увидела, что Джоррунд пристально смотрит на меня.

В самом центре располагался Хагалаз, руна, которую можно было растолковать как «град». Абсолютное разрушение. Буря, которая уничтожит все вокруг.