Девушка, которая играла с огнем

В тот момент, когда Залаченко протянул руку к выключателю, лезвие топора ударило его с правой стороны лица, рассекло щеку и вонзилось на несколько миллиметров в лобную кость. Он не успел осознать, что произошло, как его мозг зафиксировал боль, и Зала издал безумный крик.

Рональд Нидерман проснулся, рывком приподнялся с дивана и сел, недоумевая. Верзила услышал вой, в первый момент показавшийся ему звериным. Он доносился со двора. Тут Нидерман понял, что вопит Залаченко, и мгновенно вскочил на ноги.

Лисбет Саландер разогнулась и снова замахнулась топором, но тело оказалось неподвластно ей. Она намечала размахнуться повыше и обрушить топор на голову отца, но силы ее были уже на исходе, и она попала совсем не туда, куда метила, а под коленку. Топор же был столь тяжелым, что его лезвие вонзилось очень глубоко; топор застрял, вырвавшись из рук Лисбет. Залаченко ничком упал на пол, непрерывно вопя.

Лисбет наклонилась, чтобы снова схватить топор, но голова ее пошла кругом, и ей пришлось сесть. Протянув руку, она ощупала карманы его куртки. В правом все еще лежал пистолет, и она попыталась сфокусировать на нем взгляд, хотя пол под ней словно качался.

Браунинг калибра .22.

Пустяковая детская игрушка.

Вот почему она еще жива. Будь это пуля из «ЗИГ-Зауэра» Нидермана или пистолета калибром покрупнее, лежать бы ей сейчас со здоровенной дырой в черепе.

В тот момент, как ее посетила эта мысль, Лисбет услышала шаги проснувшегося Нидермана. Заполнив телом весь дверной проем сарая, он застыл, уставившись на развернувшуюся перед ним сцену выпученными, ничего не понимающими глазами. Залаченко орал как резаный. Лицо его покрывала кровавая маска. Из-под колена торчал застрявший топор. Рядом, на полу, сидела окровавленная, покрытая грязью Лисбет Саландер. Вид у нее был как в фильмах ужасов, которых Нидерман с избытком насмотрелся за много лет.

Как бы нечувствителен к боли ни был Рональд Нидерман и как бы ни был он схож фигурой с бронированным роботом, одну вещь на свете он не выносил – темноту. Сколько он себя помнил, темнота всегда таила для него угрозу. В ней ему мерещились какие-то существа, и там его всегда подстерегал неописуемый ужас. И вот теперь этот ужас материализовался.

Девчонка на полу была покойницей. Сомнений в этом не было – он сам ее зарыл. Значит, существо на полу было не девчонкой, а исчадием потустороннего мира, которое не побороть ни человеческой силой, ни оружием. Превращение из человека в монстра уже началось. Ее кожа выглядела как чешуйчатый панцирь у ящерицы. Оскаленные зубы выглядели как острые клыки, готовые вонзиться в плоть жертвы. Тонкий змеиный язык высовывался, облизывая рот. На окровавленных ладонях виднелись длиннющие, острые как бритвы когти. Глаза ее горели словно угли. Рональду слышалось ее глухое урчание; ему виделось, как она напрягла мускулы, прежде чем броситься и вцепиться ему в глотку.

Он вдруг отчетливо разглядел позади нее хвост, извивавшийся и угрожающе забивший по полу.

Затем она подняла пистолет и выстрелила. Пуля просвистела так близко от уха Нидермана, что он почувствовал струю воздуха. Ему казалось, что из ее рта, навстречу ему, вырвался язык пламени.

Это было уже слишком.

С него хватит.

Нидерман развернулся и бросился прочь во весь дух. Она сделала следующий выстрел, но пуля прошла совсем мимо цели. Это, однако, прибавило верзиле скорости – у него словно выросли крылья. Он перемахнул, подобно лосю, через забор и исчез в темноте, убежав по полю в сторону шоссе. Он бежал, объятый безумным ужасом.

Лисбет Саландер пораженно смотрела ему вслед, пока он не исчез из виду.

Она добралась до двери и выглянула в темноту, но уже не видела его. Залаченко уже не орал, но по-прежнему лежал на полу, постанывая в шоке. Проверив пистолет, Лисбет увидела, что остался один патрон. Прикидывая, не выпустить ли его в башку Залаченко, она вспомнила, что где-то в темноте еще шастает Нидерман и поэтому последний патрон лучше сохранить. Напади он на ее, одной пули двадцать второго калибра для него будет недостаточно, но все же это лучше, чем ничего.

Лисбет с усилием встала, выбралась из сарая и прикрыла за собой дверь. Поставить на место засов отняло у нее минут пять. Она доплелась через двор до дома и нашла телефонный аппарат на кухне. Набрала номер, которым не пользовалась два года. Дома его не было. Включился автоответчик.

– Здравствуйте. Вы позвонили Микаэлю Блумквисту. К сожалению, сейчас я не могу ответить на ваш звонок. Оставьте ваше имя и телефонный номер. Я перезвоню вам, как только смогу. Пи-и-п…

– Ми-г-каль, – начала она и услышала, что ее голос звучит, как будто во рту у нее каша. Она сглотнула слюну. – Микаэль, это Саландер.

Дальше она не знала, что сказать, и медленно положила трубку.