Девушка-катастрофа или двенадцать баллов по шкале Рихтера

Переставлять ноги, подносить ложку ко рту, ложиться и вставать с этой постели... Я не могу и не хочу мириться с собственной беспомощностью!

Именно потому я и настоял на самостоятельных поездках: они дарят мне ощущение утерянных самодостаточности (меня злит, что я не могу выбросить Эмили из головы) и самостоятельности (собственная слепота злит еще больше). И хотя бы в эту получасовую поездку я представляю себя прежним... Глупое фанфаронство, если подумать!

Итак, до остановки только четыреста пять шагов, которые я проделываю ровно за три с лишним минуты - сажусь на скамейку и поджидаю автобус до клиники. Всего лишь пять остановок, и я на месте...

- Доброе утро, молодой человек! - Водитель неизменно здоровается, наблюдая, как я вхожу и занимаю место в первом ряду. Тут никогда никого нет... Только я и он. - Как вам сегодняшняя погода?

- Тепло, - отзываюсь в своей привычной манере. - В остальном же - полнейший мрак. Все как всегда... Ничего нового.

- Это вы зря, - отзывается на мою всегдашнюю мрачность жизнерадостный мужской голос. Сегодня прекрасная погода, и день, полагаю, будет не менее прекрасным. - Такое чувство, словно он не видит моей слепоты... Я говорю «мрак», а он в ответ - «прекрасная погода».

Качаю головой:

- Это только в вашем мире, приятель, - возражаю не без сожаления. - В моем неизменно свинцовые тучи и идет дождь...

После этого мы трогаемся с места и едем в полнейшей тишине, и только уже перед выходом он вдруг снова заговаривает:

- Знаете, она ведь вас очень любит. Каждый день провожает до остановки, входит через задние двери да так и идет хвостиком, пока вы идете в сторону клиники...

Что за бред он несет...

- О ком вы говорите?

- Так о вашей супруге, должно быть. Девушке с каштановыми волосами... - Голос его делается чуточку неуверенным: - Просто у нее колечко на пальце, вот я и подумал...

- Она и сейчас здесь? - обрываю его вопросом.

- Только что вышла и ждет вас на улице.

Сомневаться не приходится: Эмили. Конечно же, это она! Ходит за мной следом, как за ребенком. Черт бы ее побрал...

И снова какой-то проблеск узнавания/осознания - чего-то эдакого, связанного именно с этим днем. Это почти так же мучительно, как пытаться вспомнить мельком замеченное в толпе лицо неизвестно откуда знакомого человека...

- Спасибо, приятель. Еще увидимся!

Выхожу, стараясь вести себя как можно более уверенно, хотя, если по существу, чертова палка не особо помогает поднять самооценку. Но я все-таки расправляю плечи, насвистываю что-то сквозь стиснутые зубы... Делаю вид, что знать не знаю о своей неизменной преследовательнице.

Так мы и приходим в клинику...

Не знаю, где Эмили имеет обыкновение поджидать меня после приема у доктора Кляйна, только, уверен, она меня не упустит. А мне чертовски хотелось бы убежать... Устроить ей небольшую взбучку. Наказание за слежку...

За все.

- Как вы себя сегодня чувствуете? - голос доктора Кляйна, по обыкновению, приторный, словно рахат-лукум, заставляет меня отвлечься от мыслей об Эмили.

- Гадко, как и обычно, - отзываюсь привычными словами. - Быть слепым - небольшое удовольствие.

- Вы слишком пессимистичны, молодой человек.

- А вы так и пышите неоправданным оптимизмом. Притушите лампочку - я все равно не вижу света!

Он с секунду молчит - наверное, смотрит на меня осуждающим взглядом. Плевать! Это его проблемы - не мои.

- Сегодня не видите, а завтра? - наконец произносит он.

Но я не хочу думать о «завтра»... Жить надо настоящим, разве не так?

- А завтра еще не наступило.

У меня снова берут анализы крови, пропускают мое тело через аппарат МРТ, в котором я ощущаю себя заживо захороненным, светят в глаза, задают множество раздражающих вопросов - я сам хочу знать только одно:

- Док, есть для меня что-то новенькое?

- Например?

- Например, дата моего просветления, выбитая на задней стенке черепной коробки, - не могу удержаться я. - Что, совсем ничего?

- Ничего - это хорошо, - отвечает мужчина. - Ваша гематома полностью рассосалась, и это по-своему отличная новость. Теперь остается только ждать...

- Сколько?

Он признается (впервые встречаю такого правдивого докторишку):

- Этого я не знаю. Все зависит от многих факторов...

Тут уж я не выдерживаю и грубо выругиваюсь. Просто, чтобы он знал: не надо вешать мне лапшу на уши. Я не кретин какой-нибудь!

- Прощайте.

Выскакиваю из кабинета злой и расстроенный, даже забываю о Катастрофе, поджидающей меня где-то рядом, - вспоминаю уже на полпути к остановке.

- Катастрофа! - кричу в темноту, не особо заботясь о производимом своим ором впечатлении. Вокруг меня темнота: мне наплевать на окружающих... - Катастрофа.

- Молодой человек, - сморщенная старостью пергаментная рука касается моего запястья, -о какой катастрофе вы говорите? Могу я вам чем-то помочь?

- Вам это не под силу, - качаю головой и снова зову. - Катастрофа!

Со стороны, верно, выгляжу полным придурком, свихнувшимся придурком, если быть точным.

А знакомый голос вдруг произносит: