Девушка из письма

Нет! У него не оставалось выбора, кроме как продолжать играть и забивать голы, что он и сделал. За две минуты до конца матча, доведя себя до крайности – приложив максимальные усилия, что его чуть не стошнило прямо на поле. И с того момента, когда товарищи набросились на него, празднуя гол, а тренер выкрикивал слова одобрения, он всасывал через нос колючий, как иголки, воздух в свои перехваченные спазмами легкие и начал отсчитывать секунды, когда сможет добраться до заветного ингалятора, спрятанного на дне сумки. Сумки, оставленной на крючке при входе в раздевалку. Сумки, которая теперь бесследно исчезла.

«Проклятье!» – воскликнул он посреди быстро пустевшей комнаты, заходясь в кашле от жары, проверяя каждый крючок, каждый шкафчик.

Его бумажник тоже остался в той сумке. У него не было ни одного пенни наличными, никакой возможности уехать отсюда самостоятельно. Было необходимо, чтобы Китти появилась как можно скорее.

Кто-то выключил сначала один светильник, затем другой. Если он срочно не обратится за помощью, у него возникнут серьезные проблемы, но Алистер понимал: если он это сделает и внезапно приедет Китти, то ему придется пожалеть, что он зря выставил напоказ свою слабость. Он старался сохранять спокойствие, но ему это не удавалось. Он направился в сторону автомобильной стоянки, неторопливо дыша и пытаясь сохранить ясность мыслей. Последние футболисты покидали территорию стадиона, садясь в свои машины. Их покрышки шуршали по гравию, такому податливому его ногам.

«Отличная игра, Алистер, – сказал один из них. – Будем надеяться, что полоса неудач осталась у тебя позади».

Алистер выдал пародию на улыбку, услышав оскорбление, замаскированное под комплимент. Он проследил, как машина выехала на шоссе и влилась в общий поток транспорта где-то вдалеке. Китти просто что-то задержало, решил он. Она уже в пути. Никаких сообщений, подтверждающих обратное, не поступало. Он дойдет до ворот и будет дожидаться ее. В любой момент он сможет остановить другой автомобиль, если его состояние резко ухудшится. Воспользуется помощью незнакомца, а не одного из игроков «Фулэма», и его беда останется в тайне.

«Будь спокоен, будь спокоен», – бормотал он себе под нос, борясь с постепенно овладевавшим им паническим страхом.

Пока он брел мимо все еще залитого светом прожекторов стадиона, они начали один за другим гаснуть. С каждым шагом он погружался во все более сгущавшуюся темноту. Ему вспомнился он сам в четырнадцать лет, заставлявший себя трудиться на пределе сил на показательных тренировках, устроенных для отбора игроков в юношескую команду Брайтона. Но, уже почти добившись внимания тренеров к себе, начал осознавать, что едва может дышать. Ноги ослабли так же, как и дыхание. Он повалился на газон, а остальные парни столпились вокруг него, когда он потерял сознание.

Доктор Джейкобсон сказал потом отцу, что его сын никогда не сможет стать профессиональным футболистом. Никогда не забудет он выражение лица папы, бледность, постепенно покрывшую его щеки, когда он понял, что история повторяется. Он впервые по-настоящему понял, насколько важным был для отца этот вопрос, и дал себе клятву, что лучше умрет в попытке осуществить мечту, чем станет вести неполноценную, жалкую жизнь, на какую прежде обрек себя его отец.

Он продолжал идти сквозь леденящий холод, чувствуя себя так, словно пытается дышать под водой, а свет фар на дороге стал казаться ему одним непрерывным лучом. На самом деле автомобилей по шоссе проезжало не так уж и много, но за каждым как будто оставался световой поток, и когда появлялся следующий, он словно принимал эстафету у предыдущего, уже скрывшегося из вида.

«Пожалуйста, помогите мне», – выдавливал из себя мольбу Алистер, с трудом продвигаясь вперед.

С каждой новой секундой он превыше всего хотел услышать хруст от колес останавливающейся машины, чтобы это была Китти, чтобы ее руки обвили его, и она подвела его к двери, усадила внутрь, а потом срочно доставила в больницу. Утешая, спасая, как делала это с самого первого дня их знакомства.

Ей одной он рассказал об Айви. Тринадцать лет прошло с тех пор, как Айви забеременела, и за все это время он не поделился этой тайной ни с одной живой душой, кроме отца Бенджамина. Шел 1956 год, и он как раз готовился к подписанию контракта с «Брайтоном». Он действительно любил Айви, но был еще слишком юным, когда попал на гребень самой счастливой волны в своей жизни. Отец не уставал повторять ему, что красивые улыбчивые девушки всегда превращаются в сварливых и занудных жен, заставляют мужей бросать мечты о будущей славе. А потому, когда на исповеди в церкви он признался в своем грехе отцу Бенджамину, тот предложил ему радикальное решение, которое Алистер принял под его влиянием.