Девушка из письма

– Я спросила Эльвиру об этом, – продолжала Китти. – Она лишь ответила, что ее вернули обратно, потому что она совершила дурной поступок. Но мне было всего восемь. Вообразите, насколько для меня все это оказалось сложно понять, правильно воспринять сразу такой объем новой информации. В конце концов я сказала, что сейчас пойду и позову кого-нибудь на помощь. После чего вернусь к ней. Она умоляла меня не уходить, пыталась удержать, но я убедила ее в своей правоте. А затем убежала в темноту.

Китти встала, подошла к окну и стала смотреть в него, скрестив руки на груди.

– И что же? Вы нашли отца? – Сэм чуть сменила позу, потому что от продолжительной неподвижности у нее затекли ноги.

Китти помотала головой.

– Помню только, как бежала, с трудом дыша морозным воздухом, ощущая, как сильно бьется сердце. Не могу даже описать, как было холодно той февральской ночью. А я лишилась пальто, отдав его сестре. Оказалась одна, посреди незнакомой местности за городом. Прежде я понятия не имела, что такое непроглядный мрак, когда не видишь вокруг себя вообще ничего. Она взяла с меня обещание не кричать, но я пришла в полное отчаяние. Я слышала, как звери шуршат в подлеске. Луна скрылась за облаками. Я быстро продрогла до костей. Пробежала через несколько полей в надежде найти дорогу, но, как теперь понимаю, только углублялась все дальше в низины Сассекса. Думать я могла лишь об одном: мне нужно вернуться к Эльвире или она умрет.

– Бедные вы, бедные, – сказала Сэм искренне. – Все это так печально.

– Дальше я смутно помню, что именно случилось, но я, кажется, упала в канаву и сломала лодыжку. Я переживала настоящую агонию, не в состоянии больше двигаться, не в силах выбраться из ямы. Всю ночь пролежала там одна, постоянно плача, а к утру я получила переохлаждение. Но при этом не помню, чтобы вообще думала о себе. Предо мной постоянно стояло лицо сестры, и я чувствовала, что подвела ее.

– Но ведь вы вовсе не подвели ее. Сделали все, что могли в тех обстоятельствах. – Сэм подошла к Китти, хотела положить ладонь ей на плечо, но заставила себя остановиться.

Китти повернулась к ней.

– Через три дня я очнулась в больнице. Мне чудом удалось избежать гибели. Я, конечно, находилась в крайнем расстройстве, расспрашивая всех об Эльвире. Отец сообщил мне, что она умерла. По его словам, он понятия не имел о том, что ее вернули в Святую Маргариту, считая благополучно удочеренной. Но он так и не признался в том, что Хелена не была моей родной матерью.

– Разве не осталось личного дела Эльвиры, каких-то записей? Я слышала от одной из бывших сестер Святой Маргариты, что архив был уничтожен, но не знала, от каких именно документов они избавились, – сказала Сэм, когда Китти вернулась к дивану и снова села.

Китти развела руками.

– Имелись в виду книги регистрации рождений и смертей, которые руководство Святой Маргариты обязано было передать местному совету. А никаких записей об Эльвире не было найдено вообще. Архив того времени смыло во время наводнения. Так они утверждают. Я попыталась разыскать ее, но она пропала бесследно. Исчезла. Вот только я не оплакивала ее, Саманта. Никогда. Потому что не верила в ее смерть, а теперь, кажется, я оказалась права.

У Сэм округлились глаза, и она склонилась ближе к ней.

– Так вы считаете, что ваша сестра жива?

– Да. Та девочка на месте аварии с моим отцом… Думаю, это была Эльвира.

– Но почему вы думаете, что она не умерла? На каких основаниях? – спросила Сэм.

– Отец Бенджамин сказал моему папе, что она похоронена на погосте рядом со Святой Маргаритой, однако в отчете после вскрытия могил не указано ни одно тело, которое могло бы принадлежать ей. – Китти рассеянно поправила подушку за спиной Сэм. – Я с той ночи ни разу не возвращалась в Святую Маргариту. Но сегодня вдруг подумала, что, если я поеду туда, это может помочь мне понять, что произошло с ней. Почувствовать ее близость. Глупо, я знаю, но ведь я оставила Эльвиру еще живой. Кто-то другой мог найти ее там.

– Кто же?

– Даже не представляю. Женщина, написавшая эти письма, например, – ответила Китти, указав взглядом на них. – Вы сами сказали, что люди, о ком писала Айви, каждый из которых был тесно связан со Святой Маргаритой, умерли при подозрительных обстоятельствах. А я совершенно уверена: такие личности, как мать Карлин и отец Бенджамин, несли прямую ответственность за то плачевное состояние, в каком находилась Эльвира.

Сэм внимательно наблюдала за лицом Китти. Оно воплощало торжественную, какую-то величавую серьезность, несмотря на грустный характер их нынешней беседы. Она испытывала двойственные чувства. Ей хотелось продолжать разговор, но ее шокировало почти полное отсутствие настоящих эмоций со стороны Китти. Ее слова несли в себе здравый смысл, но чего-то в них явно не хватало. Они казались тщательно отрепетированными. Китти словно играла роль в плохой пьесе на подмостках провинциального театра.

– Могу я задать вам очень личный вопрос? – спросила Сэм.

– Естественно, можете.

– О вашем бывшем женихе, Алистере Хендерсоне. Вам известно, отчего он умер?