Девушка из письма

Когда стихла новая волна аплодисментов, Китти повернулась, чтобы пройти к своему столику, но задержалась, услышав, как кто-то постучал ножом по бокалу. Это был Макс, поднимаясь и одаривая аудиторию своей самой обаятельной и теплой улыбкой.

– Я познакомился с Китти, когда был еще относительным новичком в телевизионном бизнесе, только что получившим повышение на должность продюсера Би-би-си, молодым и чертовски привлекательным парнем, если память мне не изменяет.

– Можно подумать, ты даже не догадывался о своих мужских достоинствах! – откликнулась на это Китти, вынудив Макса слегка нахмуриться.

– Сейчас мне не дадут соврать все те, кто хорошо знает Китти: она всегда обладала непостижимой и совершенно обезоруживавшей способностью убедить тебя, что любое ее желание полностью совпадает с твоими личными интересами. Помню, в 1985 году один из моих коллег в отделе развлекательных программ спросил, не хотел бы я взять на работу в качестве своей помощницы девушку, писавшую ему письма каждый день и почти сводившую его этим с ума.

Смех пробежал по залу, прежде чем Макс продолжил:

– Мне в то время как раз была нужна журналистка для сбора фактов к шоу «Паркинсон», и я согласился. На следующий день на студии появилась эта темноволосая и темноглазая, невероятно умная девица и сразу активно взялась за дело.

Он улыбнулся в сторону Китти, а она в ответ подняла свой бокал.

– За несколько лет Китти Кэннон стремительно поднялась по карьерной лестнице, в результате добившись права вести свою собственную передачу. Так родилось то, что негласно получило название «пушечное ядро»[3]. Тем из вас, кто не слышал этого термина, поясню – он имеет отношение к изумительному таланту Китти заставить собеседника расслабиться, а затем неожиданно взорвать заранее подготовленный и совершенно уникальный снаряд. Гранату, если угодно. Я считал, что знаю все о репортерских расследованиях, пока не встретил Китти. Она знала о своих гостях то, о чем не догадывались даже их мужья или жены. В считаные дни она превратилась для нас в сокровище национального масштаба, и я несказанно горд, что стал участником этого увлекательного аттракциона, порой напоминавшего американские горки, на протяжении многих лет. Китти! Ты добра и великодушна. Тебя не забудут. А я счастлив, что вправе называть себя твоим другом.

Когда подали ужин, Китти обошла все столики один за другим, приветствуя гостей, отпуская комплименты их внешности, напоминая им об их собственных, пусть и не столь выдающихся достижениях, – она умела это делать, как никто другой.

Усевшись затем на свое место, она ощутила в кармане вибрацию своего мобильного телефона. Рейчел прислала сообщение, что она уже через пять минут сможет привезти нужное платье. Китти поспешила набрать ответ.

«Не беспокойся больше о платье, дорогая моя. Я прекрасно обойдусь без него. Ты, должно быть, смертельно устала. Отправляйся домой. Спокойной ночи!»

Глава 3

4 февраля 2017 года, суббота

Лифт снова сломался. Сэм пришлось пешком подняться по лестнице жилого дома, носившего название «Уайтхок эстейт», чтобы войти в квартиру Наны. Там они с Эммой поселились после того, как буквально сбежали от Бена два месяца назад, после особенно бурной ссоры с ним.

– Нана? – прошептала она, с трудом восстанавливая дыхание после долгого подъема по ступеням.

Ответа не последовало. Она тихо прошла по коричневой растрепанной ковровой дорожке в гостиную, где в газовом камине горел огонь. Нана спала в кресле-качалке, а Эмма свернулась калачиком под одеялом на диване. В тусклом освещении Сэм услышала знакомый запах чего-то испеченного на кухне и сразу почувствовала, что наконец оказалась дома. Фотографии в рамках покрывали чуть ли не каждый дюйм стен, плотным рядом стояли на подоконнике. Там были снимки, сделанные во время многочисленных походов Наны и дедушки с ночевками в палатке, один из которых закончился аж в Гретна-Грин[4], куда они попали благодаря своей эксцентричности. Также были фото голенькой крошки Эммы на пляжах, где она строила замки из песка, но Сэм больше всего смущали ее собственные изображения. Совсем еще юная, она напоминала на них неуклюжего и беззубого Мика Хакнелла[5].

Пока она осторожно пробиралась мимо стопки сборников кроссвордов и газет, чашек с недопитым чаем, цветных карандашей и остатков пирожных, ее взгляд упал на написанное от руки письмо на нескольких листах, валявшееся на полу рядом с Наной, словно она заснула, читая его.

Уже выцветшие строки, наклон почерка и старая розовая бумага моментально привлекли ее внимание, но стоило ей попытаться нагнуться, чтобы взять письмо, Нана открыла глаза и улыбнулась. Сэм улыбнулась в ответ, изумленно заметив, что одна пара очков оставалась сидеть на кончике носа бабушки, а вторую она подняла вверх, к спутанным седым волосам.

– Привет, милая, как ты? – сонным голосом спросила Нана, и морщины в уголках ее светлых голубых глаз проявились сильнее.