Девушка из кошмаров

– Давайте просто переживем этот день, – говорит Кармель. – Очередной день несущегося к концу учебного года, а там уже со всем разберемся. Может, на выходных нам попадется другое привидение. – Она мотает головой. – А может, нам следует вообще все отложить на некоторое время. По крайней мере, пока не получим весточку от Гидеона. Черт! Мне ж полагалось придумывать украшения для зала перед заседанием комитета выпускников!

– Так ты же даже не заканчиваешь в этом году.

– Это не значит, что я не в комитете, – фыркает она. – Так. Ну что, именно это мы и сделаем? Отложим все и подождем, пока Гидеон не ответит?

– Или пока Анна снова не постучится в окно, – говорит Томас, и Кармель прожигает его взглядом.

– Ага, – откликаюсь я. – Полагаю, именно так мы и поступим.

Как я сюда попал? Сознательный выбор явно ни при чем. По крайней мере, не похоже. Когда Кармель с Томасом закинули меня после школы домой, я планировал слопать две порции маминых спагетти с тефтелями, а затем завалиться овощем перед теликом. И что же я делаю в маминой машине, в четырех часах и неизвестно скольких милях по шоссе от дома, таращась на торчащие на фоне темнеющего неба сонные дымовые трубы?

Это что-то из потайных закоулков памяти, нечто такое, о чем говорил мне Ромашка Бристоль всего через месяц после того, как Аннин дом обрушился внутрь себя вместе с хозяйкой. Я тогда слушал вполуха. Я был не в состоянии охотиться, не в состоянии делать что-либо, кроме как нарезать круги по периметру дыры в центре себя и гадать. Постоянно гадать. Я и на телефон-то ответил лишь потому, что это был Ромашка, мой верный «жучок» из Нового Орлеана, и потому что именно он изначально привел меня к Анне.

– Есть одно место в Дулуте, это в Миннесоте. Завод называется «Датские металлоизделия». За последние десять лет там стали время от времени находить останки бродяг, – говорил Ромашка. – Их обнаруживают пачками, но, по-моему, только потому, что редко туда заглядывают. Надо, чтобы кто-то сообщил о разбитом окне или ораве пьяных подростков, тусующихся на территории, прежде чем кто-то почешется туда сходить. Завод-то закрыт еще с шестидесятых.

Я тогда улыбнулся. Ромашкины наводки в лучшем случае схематичны, построены на шатких и обычно неточных свидетельствах. Когда мы с ним только познакомились, я велел ему собирать побольше фактов. Он посмотрел на меня как ваша собака, когда вы у нее на глазах съедаете последний кусочек чизбургера. Для Ромашки в незнании заключена магия. Нью-орлеанский роман с неупокоенными у него в крови. Полагаю, иначе я бы и не повелся.

Взгляд мой блуждает по заброшенным «Датским металлоизделиям», где нечто убивает бомжей уже минимум десять лет. Завод представляет собой набор приземистых кирпичных зданий с двумя невероятно высокими трубами. Маленькие окна покрыты пылью и копотью и в большинстве своем заколочены. Возможно, придется что-то сломать, чтобы проникнуть внутрь. Атам в пальцах слегка шевелится, и я вылезаю из машины.

Обхожу здание, под ногами шелестит давно умершая трава. Глядя вперед, различаю черную, исходящую паром гладь Верхнего. Четыре часа на машине – а это озеро все еще рядом.

Обойдя угол, обнаруживаю распахнутую дверь с выломанным замком. В груди возникает напряжение, и все тело начинает гудеть. Я вовсе не хотел здесь оказаться. Никакого интереса здесь у меня нет. Но теперь, попав сюда, я едва перевожу дух. Не чувствовал себя таким взведенным, таким натянутым-как-струна, с тех пор, как уделал обеата. Пальцы, стискивающие рукоять ножа, покалывает, и возникает странное, знакомое ощущение – оно является частью меня самого, оно вплавлено в мою кожу до костей. Я не выпустил бы атам, даже если бы захотел.

Внутри завода тянет сернистой дрянью, но воздух не спертый. Здесь гнездятся бесчисленные грызуны, они-то его и перемешивают. Но он все равно отдает гнилью. Под слоем пыли в каждом углу таится смерть. Даже в крысином дерьме – ведь они давно питаются тем, что умерло. Но ничего нового я не чую; никакой вонючий мешок мяса не ждет меня за углом, приветственно кивая расползающейся рожей. Как там говорил Ромашка? «Когда копы находят очередную пачку трупов, те оказываются практически мумифицированы. Кости да пепел. Их в основном просто выметают за дверь – и сразу под коврик. Никто особого шума по этому поводу не поднимает».

Разумеется, никакого шума. Так всегда бывает.