Девственница (ЛП)

Так как она не могла уйти и не хотела, она смотрела на дорогу и наблюдала, как время от времени мимо проезжали машины, направлявшиеся в город или из него. Теперь она увидела одну из них, синюю "Ауди", но вместо того, чтобы проехать мимо, как все остальные машины, которые она видела с тех пор, как приехала сюда, та свернула на длинную подъездную аллею аббатства. Она медленно ползла к монастырю, прежде чем осторожно остановиться.

Словно по сигналу, дюжина сестер в своих черно-белых одеяниях устремилась от парадных дверей к машине. Элли никогда не видела, чтобы сестры покидали аббатство. Безусловно, они покидали. Иногда у них были приемы у врачей или стоматологов, или мать-настоятельница посещала кого-то важного в городе, кто хотел купить их землю или продать им еще больше. Но Элли только слышала о том, что сестры уезжают, и никогда не видела, как это происходит.

Двери машины открылись, и со стороны водителя вышел мужчина, а со стороны пассажира - женщина. Они выглядели около сорока лет, женаты, не очень интересны. Но тут женщина открыла заднюю дверь "Ауди", и из нее вышла молодая женщина. У нее были рыжевато-каштановые волосы с бледно-золотыми бликами, которые напоминали Элли перья, словно кончики крыльев голубя. Ее волосы струились волнами вниз по спине. В ее волосах были цветы - белые цветы. И длинное платье, в котором она была, было простым и белым. Мужчина вытащил маленький чемодан из багажника. Женщина взяла девушку за руку, но только на мгновение.

Теперь сестры окружили троицу и быстро оторвали девушку от ее родителей. Да, конечно, они должны были быть ее родителями, и эта девушка присоединялась к ордену. И все же это казалось неправильным. Девушка едва выглядела на двадцать один год. И какая красотка... миниатюрная, она не могла весить больше ста фунтов.

- Не делай этого, дорогая, - прошептала Элли. - Садись обратно в машину и уезжай...

И будто услышав ее девушка посмотрела вверх на окно и прищурилась. Элли застыла. Неужели девушка ее видела? Вероятно. Да и какое это имеет значение? Девушка подняла руку и помахала ей. Элли не знала, что делать, поэтому помахала в ответ. Мать-настоятельница повернулась и посмотрела на окно, но Элли уже скрылась из виду. Она задыхалась от волнения, сама не зная почему. Только девушка, красивая молодая девушка, которая помахала ей. Нечего паниковать.

Тем не менее, Элли подошла к другому окну в комнате и выглянула наружу.

Сестры выстроились в две ровные линии, словно почетный караул, и девушка шла между ними к парадной двери монастыря. Элли знала, что будет дальше. В главной часовне будет церемония, и девушка будет переодета в свое облачение и покрыта. Она выберет себе новое имя - сестра Мэри или что-то в этом роде - и произнесет свои клятвы. А к обеду она станет сестрой святой Моники.

Ее прежняя жизнь закончится. Даже ее имя исчезнет.

На полпути к двери девушка остановилась, развернулась и побежала обратно к машине. Она обняла мать и отца. Бедняжка. Должно быть, она до смерти напугана, убита горем и рыдает...

Не так ли?

Девушка, используя мать в качестве своего рода щита, снова подняла глаза к окну и посмотрела прямо на Элли. А затем - и Элли была полностью уверена, что ей это не привиделось - девушка подмигнула ей.

Элли усмехнулась и покачала головой. Затем собралась. Если мать-настоятельница сказала ей один раз, себе она говорила тысячу раз - веди себя прилично.

Она оторвалась от окна и тут же решила забыть, что видела эту прекрасную девушку и ее таинственное подмигивание. В конце концов, она собиралась стать монахиней, а монахини должны были соблюдать обеты. Обеты послушания и обеты целомудрия.

Но опять же, когда такая мелочь, как обет целомудрия останавливал Элли?

Глава 11

Гаити

Женщина поднялась с земли, отряхнула песок с колен и смахнула слезы с лица.

- Спасибо вам за помощь, - сказала она. - Приятного дня.

С холодной отрешенностью она наклонилась и подняла холщовую сумку за ручки, развернулась и пошла прочь от него. Кингсли это не понравилось. Совсем.

- Как тебя зовут? - спросил он, нагнав ее трусцой.

- Почему ты спрашиваешь?

- Без причины.

- Если у тебя нет причин желать знать мое имя, то и у меня нет причин называть его тебе.

Кингсли поморщился. Она подловила его.

- Прости. У меня нет причин для большей части того, что я делаю. Если ты спросишь, почему я вообще нахожусь на Гаити, я не смогу ответить.

- Тогда я не буду спрашивать, - ответила она. Она снова начала идти.

- Могу я понести твою сумку? - спросил он, подстраиваясь под ее темп, чтобы не отставать от нее. У нее были великолепно длинные ноги и энергичная походка. - Она выглядит тяжелой.

- Она очень тяжелая. И нет, ты не можешь нести ее за меня.

- Ты бы хотела, чтобы я отстал от тебя? - спросил он, не желая признавать свое поражение, но готовый признать его в случае необходимости.

Она остановилась и посмотрела на него. Долгим изучающим взглядом. Он был рад, что был в темных очках, ее взгляд был таким пронзительным, таким проницательным, что он почти отшатнулся от нее.