Девственница (ЛП)

Звук был не худшей частью, хотя этот резкий звук, рассекающий воздух, определенно, усиливал агонию ожидания. Как только она услышала этот звук, было уже слишком поздно. Его не остановить. Он ударил ее по меньшей мере еще дюжину раз, хотя боль пронзила ее мозг, и она потеряла способность считать. Десять раз. Сто раз. Какая разница? Сорен причинял ей боль до тех пор, пока она не могла больше терпеть, а затем брал ее, пока она не переставала ощущать боль.

Когда порка закончилась, Сорен поднес стек к ее губам.

- Целуй, - приказал он, и она поцеловала кожаный наконечник. - Что мы говорим?

- Спасибо за порку, сэр.

Он не сразу развязал ее. Вместо этого он оставил ее там, пока протирал стек мягкой тканью, чтобы очистить его, завернул в черный войлок, который шел в комплекте, и убрал в ее сумку для игрушек. Двенадцать лет назад мысль о том, что она исследует свою Доминантную сторону, привела его в такую ярость, что он разломал ее стек на три части. Теперь он относился к нему с тем же уважением, с каким относился к своим собственным орудиям садизма. Она снова чуть не заплакала, наблюдая, как он заворачивает ее стек и убирает его для нее. Они так далеко зашли вместе. Ей не терпелось увидеть, куда они пойдут дальше.

Сорен вернулся к ней и прижал руку к рубцам на ее спине. Она вздрогнула и поморщилась, когда каждое его прикосновение возобновляло ее боль.

- Ты моя? - спросил он.

- Я твоя. Навсегда.

И она была своя. Но она также принадлежала ему и всегда будет принадлежать.

Наконец Сорен высвободил ее запястья из манжет. Он повернул ее и наклонил над кроватью, широко раздвинув ноги. Она услышала, как он снимает одежду, и стала влажной от предвкушения того, что он войдет в нее. Стоя у нее за спиной, он раскрыл ее пальцами, и она выдохнула от удовольствия, зарывшись руками в простыни.

Он открывал ее, и она не могла вынести ожидания, и ясно дала понять это своими мольбами о пощаде. И наконец он сжалился над ней. Одним сильным толчком он вошел в нее на всю длину, туда, где она хотела его, где ему было место. Положив руки ей на бедра, он двигался взад и вперед, пока каждый ее вздох не превратился в стон. Интенсивность толчков заставила ее пошатнуться. Она чувствовала его животом. Его пальцы шире раздвинули губы ее киски, затем нашли ее клитор и погладили его, вызывая маленькие взрывы экстаза по всему телу. Она выгнула спину, раздвинула ноги и приподняла бедра, чтобы предложить ему еще больше себя. Его свободная рука схватила ее сзади за шею до боли, пока он врезался в нее. И когда она больше не могла этого выносить - ни боли, ни удовольствия, - Сорен вышел из нее, толкнул на кровать и перевернул на спину.

Их губы слились в голодном поцелуе. Она неистово хотела его и притянула его ближе, чтобы он навис над нею и снова погрузился внутрь.

Он пожирал ее рот, пока трахал ее, и она нетерпеливо прижалась к нему своими бедрами. Они стали ничем иным, как телами, ничем иным, как горящей плотью и потребностью друг в друге. Сорен прижал ее руки к кровати, прижал так сильно, что она вскрикнула. Ее возродившаяся боль возобновила его удовольствие, и он опустил голову, чтобы пососать ее соски. Это было то, что ей нужно, чтобы подтолкнуть ее прямо к краю, и там, на краю, она зависла, когда давление нарастало, каждый нерв в ее бедрах покалывал и дрожал, вибрируя от блаженства. Нора уперлась пятками в кровать и приподняла бедра. Основание его члена задело ее клитор, и она кончила с тихим вздохом, ее руки сжимали пустой воздух, а его пальцы сжимали ее запястья.

Когда она кончила, Сорен входил в нее быстрыми мощными толчками, которые закончились финальной фрикцией. Его тело напряглось и замерло напротив нее, когда он кончил, изливая в нее свою сперму, наполняя и наполняя ее. Когда все было закончено, он перевернулся на спину и увлек ее за собой. Она нежилась на его теле, наслаждаясь его кожей, прижатой к ее коже, его сердцем, прижатым к ее сердцу.

- Я не жалею, что я ушла от тебя тогда, - сказала Нора, поднимая голову, чтобы поцеловать его. - Но мне жаль, что мне потребовалось так много времени, чтобы вернуться.

- Не сожалей. Засыпай. Завтра у нас важный день.

- Все будет хорошо, - сказала она, снова кладя голову ему на грудь и погружаясь в сон. - В конце концов, это всего лишь свадьба.

- Ты знаешь, что я не об этом говорю, - сказал он, запуская руку в ее волосы и сжимая ее затылок.

Нора закрыла глаза и вдохнула. Сорен пах, как зимняя ночь, и хотя зимние ночи были холодными и жестокими, они были свежими. И Нора с радостью пожертвовала бы теплом ближайшей звезды, чтобы увидеть свет самой далекой.

- Знаю.

Глава 37

Утро было солнечным и ярким, и Нора проснулась в одиночестве. Она огляделась, позвала Сорена по имени и не получила ответа. Зная Сорена, он, вероятно, отправился на пробежку, чтобы сжечь лишнюю энергию, лишний стресс. Бегать ради удовольствия... доказательство того, что Сорен был таким же мазохистом, как и садистом.