Девственница (ЛП)

Или мог трахнуть Джульетту. Он все неделю трахал Джульетту, и был очень хорош в этом. И он мог заняться этим под крышей Жерара так, чтобы он застукал их вместе. Это могло привести Жерара в ярость. Кингсли был обучен убивать человека одним метким ударом в кадык - наступит удушье, - или внезапным ударом в челюсть можно сломать шею, если приложить достаточную силу. Если Жерар нападет на него, то все, что Кингсли сделает после этого, будет считаться самообороной. И Джульетта не узнала бы, что все было спланированно.

Тогда она будет свободна.

Жестокие фантазии поглотили Кингсли. Когда-то заговор с целью убийства был делом одного дня. Его способность планировать убийство оставалась такой же пронзительной, как и в те дни, когда он выполнял свою тихую работу по зачистке французского правительства в России и Восточной Европе. Его навыки были такими же отточенными. Если бы только он мог избавиться от своей совести, чтобы завершить дело.

Люди, которых он убил в прошлом, все оправдывали его вмешательство в их дальнейшее существование. Он убивал убийц. Однако Жерар не был убийцей. Его преступление состояло в том, что он воспользовался испуганной четырнадцатилетней девочкой, пытающейся спасти свою мать, используя ее любовь к матери, чтобы держать ее в заложниках и лишить ее детей, единственного утешения, о котором она просила. Это было преступлением. Преступление, требующее наказания.

И он накажет. Он может. Ради Джульетты сможет.

В ночь на седьмой день своего планирования Кингсли совершал длинный заплыв в океан, чтобы очистить разум и сосредоточиться. Он мог пойти к Жерару и смотреть, только смотреть. Во сколько Жерар просыпается? Во сколько ложится спать? Какой у него распорядок дня? В каких комнатах он часто бывал? Сильно ли он пил? Когда ему нравилось трахаться? Утром? В обед? Ночью? Всегда? Он не расскажет Джульетте о своих приходах. Никто не узнает. И как только Кингсли узнает все необходимое, он сделает то, что должен, что угодно, чтобы Джульетта оказалась его к тому моменту, как он закончит.

Кингсли был одет в темную одежду и сандалии. В доме Жерара ему придется ходить босиком. Тишина разделяла жизнь и смерть. Жизнь для Джульетты. Смерть для Жерара. Он подъехал к дому и припарковался поодаль, спрятав машину подальше от глаз прохожих. С собой он не взял никакого оружия. Оно ему не было нужно. Жерар был политиком. Он даже никогда не служил в армии. Он мог быть высоким, сильным и красивым, но высокий, сильный и красивый не сравнится с обученным убийцей на задании.

Оказавшись рядом с домом Жерара, Кингсли обошел его по периметру. Он прятался за деревьями и декоративными садами, окружавшими поместье зеленой стеной. Без сомнения, Жерар считал себя неприкосновенным на этом острове. Вот он - богатый, могущественный, из белой французской семьи, которая жила здесь уже триста лет. Они появились еще до революции и оставались там долго после того, как многие французские колонисты умерли или вернулись на родину. У него был дипломатический иммунитет, дом, похожий на замок, и достаточно денег, чтобы откупиться от любой проблемы.

От этой он не откупится.

Кингсли вошел в дом через раздвижную стеклянную дверь, локтем открывая и закрывая ее. Он стоял в темной комнате, небольшой кабинет или библиотека, и позволил глазам привыкнуть к внутреннему освещению. У двери он прислушался и услышал голоса в доме. Больше двух. У Жерара была компания.

Когда голоса стихли, Кингсли осторожно открыл дверь и вышел в коридор. Он держался поближе к стене, отмечая каждую дверь, каждое окно. Если его поймает кто-то другой, кроме Жерара, он быстро убежит.

Он завернул за угол и быстро поднялся по ступенькам. Дверь в конце коридора была приоткрыта и из-за нее струился свет. Кингсли подкрался к двери и заглянул внутрь. Он увидел Джульетту. Она была одна и, казалось, собирала или распаковывала чей-то чемодан. В свете лампы она светилась тихий красотой. На ней было белое платье и длинный белый шарф в волосах, перекинутый через плечо. Она выглядела безмятежной, склонившись над открытым чемоданом и перебирая его содержимое. Закончив, она подошла к большой деревянной птичьей клетке, висевшей в открытом окне, и свистнула маленькой желтой птичке, которая танцевала для нее на своих маленьких ножках и порхала по клетке.

Ему не стоит попадаться ей на глаза. Она не должна знать, что он был здесь. Ему нужно было наблюдать, ждать, оценивать ситуацию, прежде чем действовать. Но он не мог отвести от нее взгляда.

Когда она повернула голову, свет упал на ее лицо, и он увидел слезы на ее щеках. Джульетта повернулась к нему спиной, а Кингсли вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Его план был отвергнут в одно мгновение. Все, что имело значение, - это она.

Кингсли зажал ей рот рукой и крепко прижал к себе. Ее тело напряглось, готовое сражаться или бежать.

- Это я, - прошептал он ей на ухо. Она тут же расслабилась в его объятиях. - Хорошая девочка.

Он отпустил ее, и она повернулась к нему лицом. Прежде чем она успела сказать хоть слово, его губы оказались на ее губах, и он прижал ее к стене.