Девочка у моста

Он рассказал сестре, как разозлил Эйглоу, когда предположил, что Энгильберт мог нести ответственность за смерть отца. Бета слушала его с равнодушным видом, как и каждый раз, когда он касался этой темы. Они с Конраудом начали поддерживать отношения лишь несколько лет назад: росли они порознь, и когда после смерти матери Бета переехала в Рейкьявик, она по-прежнему оставалась для Конрауда чужой. В то время ей было уже к сорока. Конрауду потребовалось немало времени, чтобы вернуть доверие сестры, и довольно скоро он осознал, что Элисабет предпочитает как можно реже вспоминать о той поре, когда они жили под одной крышей, — то есть о тех годах, которые предшествовали разводу родителей. Впоследствии они встречались лишь изредка, когда мать привозила Бету в столицу, так что их отношения носили весьма фрагментарный характер. Конрауд узнал, что сестра вернулась жить в Рейкьявик, только когда она появилась на пороге его кабинета в полицейском управлении на Квервисгата с просьбой о помощи в перевозе вещей.

— Ну естественно, кому понравится, когда собственного отца обвиняют в убийстве? Ничего удивительного, что она на тебя взъелась, — сказала Бета. — Это не самый лучший способ подружиться.

— Да я понимаю.

— А ты что, и правда думаешь, что это Энгильберта рук дело?

— Понятия не имею, — признался Конрауд. — Знаю только, что полиция такой гипотезы не выдвигала. Но на мой взгляд, сам факт, что их видели вместе в тот период, заслуживает внимания. А если они и правда возобновили отношения?.. Что могло заставить их воссоединиться? А потом рассориться? Вот удалось бы это выяснить, мы бы, возможно, приблизились к правде.

— Думаешь, это как-то связано с теми спиритическими… аферами, что они прокручивали?

— Кто знает?

— А Эйглоу что говорит?

— Она говорит, что моя гипотеза о том, что ее отец мог пырнуть кого-то ножом, притянута за уши, — ответил Конрауд. — Ей неизвестно, взялся ли он за старое на пару с нашим папашей. Честно говоря, мне кажется, ее больше интересует утонувшая в Тьёднине девочка. Вероятно, думает, что я могу ей помочь пролить свет на тот случай. По ее словам, вокруг Нанны какая-то скверна.

— Да это у них жаргон такой, у ясновидящих. Везде найдут какую-нибудь скверну… Поди знай, что она имеет в виду.

— Похоже, у девочки, когда она упала в озеро, была в руках кукла. Ну или она уронила куклу и пыталась достать ее из воды. Как бы там ни было, Эйглоу полагает, что Нанна хочет вернуть себе куклу. Ну или по крайней мере стремится ее отыскать.

— Конрауд?!

— Да знаю я — это все звучит нелепо, но она… улавливает такие вещи.

— А что это за девочка?

— Она жила в бараке на Скоулавёрдюхольте незадолго до того, как тот квартал снесли.

— В бараке на Скоулавёрдюхольте? И сколько же ей было лет?

— Двенадцать.

— И она пострадала от чьих-то рук?

— Нет, ничего такого расследование не выявило. Насколько я понял, вскрытие не проводилось — видимо, судмедэксперт посчитал его необязательным. А почему ты спрашиваешь?

— Тебе ведь известно, почему мама бросила нашего горе-отца, верно? — сказала Бета.

— Да, мне известно, как он с ней обходился. И мне известно, что он вытворял в отношении тебя. Я узнал об этом как раз в тот день, когда его убили. Мы с мамой встречались в центре, и я добился, чтобы она рассказала мне всю правду. Она бы предпочла на эту тему не говорить ни с кем и никогда. Во время допроса она утверждала, что отца мы во время той встречи не обсуждали, но она солгала. Возможно, потому, что хотела защитить меня. Вернувшись после того разговора домой, я набросился с обвинениями на отца. Мы крупно повздорили. Он стал оскорблять маму — что она совсем спятила и несет всякую чушь… В тот момент я был готов его убить. И следующее, что я узнаю, это что его труп обнаружен на Скулагата.

— Он был чудовищем, Конрауд. Угрожал, что если я только пикну, он убьет маму. Представляешь? Не меня — маму! А потом она заметила пятна крови у меня на белье и забеспокоилась, что произошло. Стоило ей лишь взглянуть мне в глаза, и она все поняла.

— Да, ты мне рассказывала.

— Кстати, раз уж мы заговорили о Скоулавёрдюхольте… Девочка ведь там жила…

— Ну да, а что?

— У мамы были кое-какие подозрения, — продолжила Бета. — Она поделилась ими со мной много лет спустя, незадолго до своей смерти. Вообще-то, мама едва ли когда вспоминала об этом мерзавце — она почти забыла о нем, как о страшном сне, — но был один эпизод, который не давал ей покоя. Он, как это ни странно, произошел именно в том квартале на Скоулавёрдюхольте, где стояли ниссеновские бараки.

— Что за эпизод?..