Девочка со шрамами. Истории, которые помогают жить

Соседка по палате уже в третий раз звонила своему возлюбленному и, не стесняясь окружающих, отчитывала его за то, что он принес клубнику не того размера. «Ну неужели так сложно найти крупную! Ну почему я должна с этой мелкой возиться? Мыть неудобно, есть неудобно! Ты знаешь, я люблю большую ягоду! Большую!»

Аня поглядывала на вынужденную товарку с плохо скрываемым отвращением. Эта склочность, ноюще-обвиняющий тон и все поведение девушки вызывали раздражение и желание кинуть в нее чем-нибудь, желательно тяжелым. Лениво перебирая в голове варианты: тумбочка, стул, подушка, кружка, книжка – и представляя, как сейчас одним движением прекратит этот невыносимо противный поток слов, Аня не сразу услышала, что ее зовет медсестра.

– Ильина! Ильина! Да что ты будешь делать?! Оглохла, что ли? Ильина, к врачу зайди в кабинет. Господи, сил нет никаких, пока до всех докричишься. Дел других у нас, можно подумать, нет, бегать их, красавиц, по палатам собирать.

– Простите, я не услышала. Иду! Бегу!

Посылая в никуда проклятия, смешанные с причитаниями, медсестра, женщина лет пятидесяти, удалилась. Аня же вскочила, наскоро натянула мягкие флисовые пижамные штаны с разноцветными кляксами, сунула ноги в тапочки и заспешила к кабинету врача. Быстрый шаг до сих пор отдавал болью в низ живота, поэтому девушка морщилась при каждом движении.

– Артур Викторович, можно?

– Да-да, Анна, проходи.

– Сказали, вы звали. Еще один осмотр?

– Нет, чего тебя мучить, утром же смотрели. Анализы пришли. Все хорошо, можем выписывать. Домой-то хочется, наверное?

Доктор улыбнулся, протягивая Ане какой-то листок, испещренный показателями, данными.

– Хочется, конечно. А… а дальше как?

– Ну дальше, недели две на реабилитацию. Воздержание и от секса, и от спорта. Хорошие впечатления, не нервничать, не перетруждаться, в идеале бы съездить в отпуск. Там уже придет генетическая экспертиза, и по ее результатам можно будет начинать снова планировать.

На словах «снова планировать» Аня вздрогнула, да так, что Артур Викторович заметил.

– Чего такое? Ты что трясешься?

– Да я как-то пока, наверное, не хочу планировать.

– Ну ты обожди. Время пройдет, время, Анечка, все лечит. Главное – не раскисай. Всякое бывает. Не ты первая, не ты последняя. Природа, знаешь, мудрая. Принимает порой такие решения, ей виднее. Отойдешь, развеешься да забеременеешь еще раз, будешь еще вон у меня в родильном проклинать и сущность женскую, и весь род мужской.

– Наверное…

– Вот твоя выписка, можешь собираться. Звони своему супружнику, пусть приезжает, забирает. И печать не забудь поставить, а то больничный не оформят.

– Да мне не надо, я фрилансер.

– Фрилансер не фрилансер, а по правилам нужна печать. Все, жду тебя через две недели на контрольный осмотр.

– Спасибо, Артур Викторович.

Осторожно ступая, чтобы не спровоцировать очередной спазм в животе, Аня вышла из кабинета. Задержалась на минуту у двери, набирая сообщение мужу, после двинулась в палату.

Соседка остервенело чистила мелкую клубнику. Ее живот выпирал так, что пуговицы на халатике то и дело расходились. Аня старалась не смотреть в ее сторону. В другом конце палаты еле слышно постанывала девочка, недавно переведенная из реанимации. Она мучительно отходила от наркоза. Несколько дней назад Аня выглядела точно так же. Осторожно подойдя к кровати незнакомки, Аня прислушалась, вдруг пить просит или еще чего. Но та просто тихонько всхлипывала то ли от боли, то ли от осознания утраты, то ли от всего вместе.

Бывает, смотришь на какой-то человеческий опыт и думаешь: «Ну вот зачем? Какой в этом смысл? Зачем человеку эту потерю дали? Чтобы что?»

А потом приглядываешься и начинаешь замечать последовательность событий и последующих шагов, которые привели этого человека в какое-то хорошее место. И понимаешь: вот ту потерю не выкинуть, иначе вся конструкция рухнет.

#ЗАМЕТКИНАПОЛЯХ