Девочка по вызову

Что о ней можно рассказать? Она проявляла одновременно заботу и признаки уязвимости, и вам хотелось поплакать у нее на плече, а затем помочь ей справиться с расстройством, которое она пережила из-за вашего эмоционального всплеска. Ради Персика вы были готовы на такие подвиги, которые вряд ли совершили бы из-за другого человека. Мне понадобилось много времени, чтобы понять, что эта личность была неестественной и создавалась и поддерживалась Персиком, потому что ей так было удобно. Она сама решила, кем и какой она хочет быть, и затем просто превратилась в этого человека, сформировав его глубоко внутри своего существа. Она была «мадам», владелицей незаконного и процветающего агентства по оказанию сексуальных услуг. Она могла обсуждать Фолкнера, была знакомой с нужными людьми и составляла изюминку местного общества. Я же знала, вернее, она позволила мне узнать о себе, что она удобнее всего ощущала себя в мягком спортивном костюме, любила читать познавательный «Нашионал инкуайср» и по ночам писала стихи.

Я никому об этом не рассказывала, потому что была так же ослеплена се обаянием, как и все остальные, и благодарна ей за то, что она приняла меня в свое общество.

Ее девочки были готовы на все ради нее. Она знала об этом и рассчитывала на такое отношение к себе, потому что на нем держался весь ее бизнес. Так бывает только с «мадам». Вы должны понимать, что работа под руководством «мадам» отличается от той же работы под руководством сутенера примерно так, как девушка по вызову отличается от уличной проститутки. Относительно похожие явления были абсолютно разными по сути. Персик закончила хорошо известный университет по специальности «Коммуникация», что, если подумать, проливало свет на многое. В классической литературе она разбиралась лучше меня и, не побоюсь этого предположения, вас. Она была ненасытна в чтении, поглощая романы, стихи и философские работы. Она легко делилась своими книгами, которые в беспорядочном изобилии населяли ее квартиру. Она была умопомрачительно красива, ее волосы обрамляли лицо, как картину, изюминкой которой были живые, умные глаза. Она варила лучший в мире кофе, с ней было бесполезно играть в «Эрудит», и она была известна своей рассеянностью.

Работала она в своей квартире, сидя в окружении книг, котов и с диетической колой в руках. У нее была феноменальная память на числа, и ни один из ее клиентов мог не волноваться о том, что его имя, адрес или номер телефона осядет в какой-нибудь маленькой записной книжке, а потом всплывет где-то в ненужном месте. Никаких записных не было в принципе, потому что вся информация хранилась в ее памяти. Случайный клиент, путешественник, остановившийся на ночь в мотеле, мог остаться простым набором цифр на полях книги, которую Персик читала в тот вечер, когда он к ней обратился. Даже сейчас, беря в руки книгу, которую она мне когда-то дала, я рассматриваю похожие на шифровки числа, написанные рядом с названием главы.

Таким же образом она хранила информацию о том, кто в какие дни недели работал, кого можно было уговорить отработать дополнительный вызов, если позвонит постоянный клиент, кому из девочек нужна машина с водителем. Она легко оперировала параметрами своих девушек, размерами бюстгальтера, акцентами, родом занятий и профессиональными предпочтениями. Я не уставала изумляться этим ее способностям. Если бы она пошла в торговлю, то могла бы заработать огромные деньги.

Правда, если хорошенько об этом подумать, она ею и занималась.

Когда я работала в агентстве, Персик брала с нас фиксированный тариф: шестьдесят долларов за час с клиентом. Она всегда была предельно конкретной в этом вопросе: «Сюда входят и чаевые, и моя доля». По-моему, никто не имел ни малейшего представления о том, что она имена в виду, по среди нас находились девушки, которые предпочли бы исключить эти чаевые.

- Восьмидесятые года давно позади, - легко говорила одна, часто повторяясь. - Сейчас никто не дает чаевых.

Она была права: этот жест встречался очень редко.

Персик договаривалась о том, чтобы клиент оплачивал девушке водителя, или просто увеличивала тариф, если клиент жил очень далеко. Но ее доля никогда не менялась и не подлежала обсуждению: шестьдесят долларов в час. Два часа - сто двадцать долларов. Она никогда ее не увеличивала, даже если переговоры оказывались сложными и неприятными. Разумеется, за эти деньги она не только назначала встречи с клиентами. Я постоянно напоминала себе об этом, когда мне приходилось работать в дождь, слякоть или жару, и мысль о том, что Персик сидит в своей уютной квартирке и почитывает романы, пока я вкалываю и рискую, оказывалась для меня невыносимой. Она отслеживала клиентов, улаживала возникавшие конфликты, чего я не стала бы делать ни за какие деньги, и первой рисковала, указывая свое имя и номер телефона в объявлениях в «Фениксе».