Девочка по имени Зверёк

Кажется, ответы удовлетворили его, хотя на последний вопрос, об обучении, Марку пришлось ответить отрицательно. Тут мать и дед, присутствовавшие при этом странном диалоге, смутились. И Марк счел необходимым пояснить, что если бы не гибель отца и не удручающая бедность, никому бы в этой семье не пришло в голову оставить его без образования, о котором сам Марк просто мечтал!

Марк отметил, что при этом в холодном, казавшемся безразличным взгляде Луция вспыхнула искра неподдельного живого интереса. Но, мелькнув на мгновение, канула в бездонной глубине его непроницаемых глаз. Луций лишь наставительно заметил:

– Бедность и бережливость, трудолюбие и здравомыслие – достоинства, которые вознесли римлян над остальными народами. Я подумаю, мальчик, чем тебе помочь.

Дед получил еще одного снисходительно-терпеливого слушателя, а маленький Марк – надежду на патронаж-покровительство знатного и богатого римлянина и вместе с тем на хорошее образование, к которому стремился и о котором действительно мечтал!

Но через пару-тройку месяцев вдруг обнаружилось одно смущающе-пикантное обстоятельство: мать Марка оказалась беременна.

С одной стороны, Витилий погиб вскоре после того, как в последний раз навестил свою семью. Но, с другой стороны, в доме стал бывать мужчина! По правде сказать, никому и в голову не могло прийти, будто бы Луций мог увлечься матерью Марка: таким холодным и бесстрастным выглядел их неожиданный покровитель. Луций был просто олицетворением чести и так достойно вел себя с молодой вдовой, что ни у старого ветерана и ни у кого другого просто язык бы не повернулся упрекнуть Луция в превышении полномочий гостя. Но… факт оставался фактом, и злые языки сразу понесли кривотолки по закоулкам. Дед был уверен, что при таких обстоятельствах Луций в их доме больше не появится. Последний имел на это полное право, и никто не посмел бы упрекнуть его!

Но знатный римлянин повел себя совершенно иначе! В доме неожиданно появились сваты: Луций предлагал вдове Витилия Рокула брак. И брак – полный, по древнему обряду! Иначе говоря – со всеми следовавшими в таком случае для супруги правами хозяйки дома Луция Гаэлия!

Для совершения бракосочетания пришлось отправиться в Рим, где никто не знал о щекотливых нюансах дела. Пока не знал.

Скоро слухи просочатся и в Рим, но горделивое достоинство Луция и его высокое положение в столице будут служить молодой семье надежным щитом. И об обстоятельствах брака Луция Гаэлия просудачат недолго – только до родов его жены, чтобы по сроку родин понять, чьего ребенка она носила.

У Марка родится сестренка – слабенькое и тихое, но бесконечно нежное существо. Она так деликатно «выберет» срок своего рождения, что так и останется неясным, чье она дитя – Витилия Рокула или Луция Гаэлия? Витилия – если считать, что она родилась в срок, но Луция – если бы пришлось признать ее семимесячной, легко заключая это по слабости здоровья девочки и ее малому весу. Внешностью она пойдет точно в мать и тут также не будет «разоблачена». Публика останется неудовлетворенной. А дом Луция, трепещущий от страха перед своим суровым и неприступно-высокомерным господином, будет хранить – от молодой хозяйки до последнего раба – гробовое молчание…

В Риме Марк был определен в лучшую детскую школу, Луций приставил к нему (по модному в то время обычаю) с пристрастием проверенного домашнего педагога-грека, и жизнь потекла своим чередом…

* * *

«Луций… Ты знаешь, Гай, что это за человек, что за личность, что за характер! И знаешь, что значит он для меня – с детства и до сих пор! Как знаешь (я никогда не скрывал от тебя) и другое: то напряжение, что с самого начала возникло меж ним и мной, – напряжение, натянувшееся как таинственная нить-связь, невесомая, невидимая, нематериальная. Но несомненно значимая и прочная – ни развязать, ни рассечь! Осознал я это, лишь повзрослев, но душой почувствовал еще в детстве. А впервые – на бракосочетании Луция и моей матери…»

* * *

Бракосочетание было великолепно! Какие именно части ритуала будут выполнены, жених с невестой должны были решать вместе. Но невеста не посмела возражать против единовластного решения будущего мужа. Впрочем, может быть, ей было и безразлично. Луций же дотошно проследил, чтобы ни малейшей детали древнего ритуала не было упущено, даже если все прочие признавали эту деталь архаичной и вычурной.