Девочка олигарха

Всю ночь лежу и в потолок пялюсь. Под утро забываюсь беспокойным сном.

* * *

— Почему не ешь, голодовку объявить решила? — спрашивает меня пожилая соседка по камере в столовой. — Не вкусно?

— Пока не лезет…

— Ты здесь так долго не протянешь.

— Я попытаюсь… попозже.

— И так кожа да кости, худеть тебе некуда.

— Я надеюсь… что долго не пробуду здесь.

— Все на это надеются, — усмехается женщина.

— Вы долго здесь?

— Порядочно. Всего ничего осталось, пойду по этапу, — усмехается горько.

— Я даже не знаю как вас зовут… Вчера поблагодарила и не спросила…

— Маша.

— Стася…

— Что натворила, малышка?

— Авария… ДТП.

— Ясно. Отмажешься. За такое много не дают. Странно что до суда не дали дома побыть.

Опускаю голову. Потому что сама нарвалась. Дважды. Хотя второй раз понятия не имела что меня ждет встреча с олигархом.

Ненавижу его. Все кипит внутри. Бесчеловечный подонок. Наслаждается, наверное, тем что сделал со мной!

Неужели мне здесь до суда находиться? Это же месяцы! Я с ума сойду!

Лихорадочно вспоминаю что мне вчера говорил адвокат. Я в таком раздрае была, ничего не понимала, не запомнила. Ни советов, ни перспектив. Только упреки. Ругался, был зол… Но он же придет еще? И родным ведь позвонить… можно?

Так углубляюсь в свои мысли, что не замечаю как Мария уходит. Отряхнувшись от паники и лихорадочных мыслей, вижу как ко мне направляются две другие сокамерницы. Пытаюсь обойти их — преграждают дорогу.

— Куда спешишь, цветочек? — шипит та что постарше. У нее неприятное лицо, небольшое косоглазие. От этого выражение кажется зловещим и опасным.

— Извините, можно мне пройти?

— Такая вежливая, — кивает подруге.

Тамара. Вспоминаю что ее вчера так называла Мария. И на место поставила. Но я так не смогу. Как я могу противостоять этим женщинам? Я с такими никогда не сталкивалась. Росла в приличной семье, где слова матерного никогда не было слышно.

Какой жалкой себя чувствую, до отвращения. Душат слезы. Хочется оттолкнуть, убежать. Лицо Тамары все ближе. Смотрит так плотоядно, как будто сейчас вонзит свои желтые зубы мне в горло. Передергивает от отвращения…

— Ты красивая девочка, ладная девочка, — шипит мне на ухо Тамара, обдавая смрадным дыханием. — На старуху не смотри. Завтра её по этапу отправят. И мы наедине останемся.

Скалится омерзительно. Перед глазами начинает все плыть. Едва на ногах стою.

— Вчера я не стала со старухой спорить, связываться не охота. Мокруха на ней. Машка совсем безбашенная, мужа своего зарезала, прямо в горло ему нож воткнула. Психопатка чертова. Так что у тебя лишь сутки девочка, потом подо мной будешь. Такая чистая, пахнешь сладко. Может ты ещё и нетронутая? чего дрожишь так? Ты девственница?

Шепот Тамары все тише, теперь ее голос даже ласковым можно назвать, но с каждым словом у меня тошнота все сильнее подкатывает к горлу. Наконец, когда уже совсем не могу терпеть, отталкиваю, собрав все силы. Бегу в камеру, залетаю и падаю на колени перед унитазом. Он прямо в камере. На четверых. И это убивает меня сильнее всего. Настолько унизительно, что сдохнуть хочется.

* * *

— Ты не беременна ли часом? — раздается за спиной голос Марии.

— Не знаю… Нет, думаю.

— Она думает! Трахалась не предохраняясь? — женщина смотрит на меня с легким презрением. Чувствую, как кожа начинает гореть.

— У меня секс был всего один раз! Вчера! Если я беременна… это будет шуткой века! Это будет просто… вишенкой на торте… хотя нет, отличным памятником на моей могиле! — меня несет, я уже не способна остановить истерику, которая накрывает меня лавиной.

— Успокойся… черт, хватит, — я не могу перестать смеяться и Мария дает мне пощечину. — Извини. Не знала, как еще остановить тебя. Да что с тобой такое, девочка? Ты меня пугаешь. Разум штуку хрупкая и лишиться его здесь не долго. Держаться нужно, понимаешь? Никто тебя здесь не пожалеет, не поможет. И я не помогу тебе девочка, только ты сама. Нужно научиться защищаться. Не показывать свой страх перед другими. Если почувствуют, как дрожишь, все, уже не с лезут, давить будут. Если совсем худо будет, вот, держи. В дело пустишь. Мария протягивает мне острый металлический предмет.

— Что это? В какое дело?

— А сама как думаешь?

— Я никогда не смогу сделать что-то человеку тем более такой жуткой штуковиной.

— Выбор за тобой. Тогда с тобой сделают жуткие вещи…

Меня вдруг пронзает такая сильная боль и одновременно чувство благодарности, бросаюсь на шею этой, совершенно чужой мне женщины. Рыдаю у неё на груди, а она ласково, почти как мама, гладит меня по спине. Сама не замечаю, как слова начинают литься из меня потоком. Рассказываю ей всё, от начала и до конца. Все подробности, которые не говорила никому, даже Лене. Обо всем что испытала с момента проклятой аварии. Даже чертово влечение. Мария права, я могу оказаться беременной, мы не использовали презерватив. Вероятность мала, но она есть. Ребенок от урода, которого ненавижу всей душой… что я тогда буду делать? Еще и в тюрьме! Может он так и задумал? Меня приводит эта ситуация в ужас.