Девочка, Которая Выжила

Старушка подняла глаза. Взгляд ее был сочувственный, но непреклонный:

– Нельзя молиться за самоубийц, милая. Нельзя.

Аглая вспыхнула и бросилась вон из храма. Но перепутала дверь и очутилась не на улице, а в маленьком церковном садике внутри ограды. Тут цвели последние георгины. Почти скрытый ими, сидел на лавке священник лет пятидесяти, с седой короткой стрижкой и без бороды – он скорее был похож на музыканта, чем на священника.

– Вы ко мне? – спросил он, вставая.

– Нет, – Аглая смутилась, – я случайно. Перепутала дверь. Простите. Здравствуйте.

– Здравствуйте, – улыбнулся священник, жестом приглашая Аглаю посидеть с ним на лавочке. – Вас что-то взволновало? Александра Петровна обидела? Она у нас строгая. Поскольку юбка у вас длинная, полагаю, пожурила за отсутствие платка.

Голос у священника был тихий и ласковый. Он обладал чудесным свойством как будто бы заполнять пустоту у Аглаи в груди. Аглая села рядом со священником на лавочку и безошибочно определила по запаху, что священник только что курил. Это понравилось Аглае – человеческая слабость.

– Так что же там стряслось?

– Я спросила, как поставить свечку за самоубийцу.

– А-а-а. – Священник помолчал. – Я вас научу. В левом приделе есть такой, как сказать, столик с подсвечниками. Он называется «канун». Берете свечку, подходите, осеняете себя крестным знамением, ставите свечку и молитесь как умеете за… кто у вас умер?

– Подруга. Но разве церковь не запрещает молиться за самоубийц?

– Церковь… – речь священника текла и текла, как лекарство, врачующее пустоту у Аглаи в груди. – Церковь – это мы все. Вы тоже церковь. Как вас зовут?

– Аглая.

– А меня Алексей Анатольевич. Очень приятно. – Помолчал. – Вы и есть церковь. Если вы молитесь за свою подругу и я молюсь вместе с вами, то вот вам уже и церковь молится.

– Но разве?..

Давешняя старуха из лавочки выглянула в садик и довольно строго сказала: «Батюшка, простудитесь», но священник только махнул ей рукой, чтобы не мешала разговору. Старуха исчезла, а священник продолжал:

– Запрет на отпевание самоубийц действительно существует. Но практически почти не применяется. Можно получить разрешение канонической комиссии и отпеть человека, который покончил с собой. Почти всегда разрешение дают.

– Если запрет всегда обходят, зачем он?

– Полагаю, – священник усмехнулся, – многие наши единоверцы хотели бы видеть в аду побольше грешников и будут протестовать, если кто-то избежит ада.

Последних слов священника Аглая не поняла. Система верований собеседника казалась все менее логичной. Но ей хотелось еще послушать его голос, и она спросила:

– За грешников в аду не молятся?

– На Троицу есть молитва за тех, кто в аду, и сформировалось народное поверье, не вполне основательное, что за самоубийц следует молиться именно в этот день.

– Но, – Аглая вскинула на священника глаза, и тот увидел в них протест, – зачем разрешение? Зачем специальный день? Разве… Разве Христос не покончил с собой фактически?

Священник покачал головой:

– Как вы это себе представляете?

– Ну… Я не очень в это верю, но мне кажется, он думал, что мир невыносим. Покончил с собой, и мир от этого стал лучше.

– Понимаю. – Священник опять помолчал. – Я думаю, запрет приняли, чтобы самоубийц остановить. Представьте себе истово верующего человека. Он исповедовался, причастился, он чист перед Богом. И он, предположим, как вы, думает, что Христос совершил самоубийство. Не лучший ли это момент и не лучший ли способ, чтобы попасть в рай? И тут церковь ему говорит: «Если ты настолько чванлив, чтобы рваться в рай, когда тебе вздумается, а не когда призовет Господь, мы не будем за тебя молиться».

– А если человек чувствует, что мир невыносим? К вам же приходят такие люди?

– Да.

– И что вы им говорите?

– Я стараюсь отправить их к специалистам. К психиатрам, психологам…

– А как же слово пастыря?

– Словом, – священник вздохнул, – практически никогда нельзя помочь.

– Это мне священник говорит? – Аглая даже развеселилась немного. – Зачем же тогда церковь, если ее слово не может помочь?

– Церковь, – священник поежился и встал. – Пойдемте в тепло. Церковь ради Бога. А человеку можно помочь только тем, что вы находитесь с ним рядом и вместе ждете помощи оттуда, откуда она действительно может прийти.

В церкви священник говорил еще что-то, но Аглая прослушала. Она загадала, что если, прощаясь, священник пригласит ее заходить в храм, то, значит, Бога нет, а если не пригласит – то Бог есть и когда-нибудь в бескрайних полях Господа она встретится с Нарой и обнимет ее.

На прощание священник протянул руку и сказал:

– Приходите к нам, Аглая, мы будем вам рады.

Аглая понятия не имела, что надо делать, когда поп протягивает тебе руку, и просто пожала ее. И сказала:

– До свидания.

Выйдя из храма, Аглая написала в ватсапе:

«Пап, у нас сегодня встреча с психологом в институте. Говорят, он будет подготавливать нас к разговору со следователями. Мне чёт стремновато. Можешь заехать за мной часов в шесть? Типа, когда будет эта встреча, знать, что ты рядом».