Девочка, которая проглотила облако размером с Эйфелеву башню

— Отныне я живу только для Заиры. Мне отдали ее, хотя я еще не добился официальной опеки. Но я уже считаю ее своей дочерью, даром что мы знакомы не так давно. Любовь к ней Провиденс была так сильна, что передалась и мне. Провиденс заразила меня ею. Я сделаю все, чтобы девочка стала первой кондитершей-звездолетчицей в мире. Я уже потихоньку начал ее обучать. Правда, только по части космических полетов — в кондитерском деле я полный профан… Мы начнем с короткого путешествия в Китай, хотя теперь она уже знает, что звезды делают не китайцы. Но ей так хочется побывать в этой стране. Она всегда ее притягивала. Знаете, я увидел ее в больничной палате через два дня после катастрофы. Врачи погрузили ее в искусственную кому. Чтобы она меньше страдала перед тем, как угаснет. Они потеряли всякую надежду. Узнав о гибели Провиденс, я тотчас принял срочные меры, чтобы их обеих перевезли в международный госпиталь в Рабате, который славится самыми современными медицинскими технологиями, самой современной аппаратурой, самыми опытными врачами. Не хуже французских. При жизни Провиденс дала официальное согласие предоставить свои легкие Заире, если с ней самой что-нибудь случится. И врачи пересадили легкие Провиденс ее дочери. Это первый такой случаи в Марокко. Мне объяснили, что им пришлось отделить какую-то часть дыхательных органов, чтобы поместить остальное в грудную клетку Заиры, гораздо меньших размеров. Это ведь очень сложно — вложить органы взрослого в тело ребенка. Теперь они делают самые невероятные операции. Просто чудо, что я взял нам билеты в хвосте самолета. Нужно долго ждать, пока выйдешь оттуда, зато место самое надежное. Для меня это уже стало привычкой. Если что и случится, то хотя бы тело не так сильно будет изуродовано. Легкие Провиденс — вот и все, что мне осталось от нее в маленькой груди Заиры. Дыхание Провиденс. Первое, что спросила малышка, очнувшись после операции, — где мама? Ведь если я здесь, значит, и Провиденс должна быть рядом. У меня не хватило сил сказать ей правду. Невозможно было выговорить, что она больше никогда ее не увидит, что мама умерла и теперь пребывает в раю для мам, а может быть, даже играет в карты с ее другой мамой, той, что произвела ее на свет. И тогда я, сам того не замечая, начал фантазировать. Рассказал о встрече с раздатчиком реклам в оранжевом комбинезоне, о сенегальском колдуне. У нее так заблестели глаза, что я уже не мог дать задний ход. Я сочинял эту сказку, фразу за фразой, словно разматывал клубок шерсти, даже не зная, чем она кончится. Мне казалось, что так Заире будет легче принять случившееся, смириться с мыслью, что она больше никогда не увидится с мамой. Я придумал всю эту историю с монахами, полет в облаках, берберов. И закончил тем, что ее мама не перенесла операцию по удалению осколков пузырька: чеснок проник в ее тело так глубоко, что убил, поскольку у нее была сильная аллергия на его запах. В общем, плел неведомо что. Знаю, что все это звучало чисто по-детски, но ведь Заира и была ребенком. И потом, мне хотелось, чтобы она гордилась своей мамой. Конечно, и правда тоже не помешала бы девочке гордиться ею. Но я считал, что смерть в авиакатастрофе — нелепая смерть.

Слишком банальная. А мне хотелось, чтобы Заира сохранила о Провиденс неизгладимое воспоминание.

Я смолк. Не знал, что еще сказать. Добавить было нечего. А главное, я думал: сейчас этот старик встанет, схватит свои ножницы и яростно вонзит мне их прямо в сердце. Но нет, он сидел неподвижно, глядя в зеркало напротив. Казалось, его обуревают чувства мощностью в две атомные бомбы.

— Только не говорите мне, что вы поверили в мои выдумки! — сказал я, чтобы хоть как-то оправдаться перед ним. — Взлет Провиденс, монахи, играющие в петанк зелеными помидорами, балет президентских самолетов в небе, все это было шито белыми нитками…

— Ну, если честно, то игра в петанк действительно выглядела не слишком правдоподобно, — сыронизировал парикмахер, отвернувшись к окну.

— А я ведь вас предупредил.

— Предупредили?

— Конечно. В качестве эпиграфа к этой книжке я привел цитату из Бориса Виана. Читатели могут подтвердить.

— Какую цитату?

— «Эта история абсолютно достоверна, поскольку я выдумал ее от начала до конца».

— Извините, но я никогда не читаю эпиграфы.

— А надо бы.

— Оставьте ваши шутки. Знаете, смерть любимого человека иногда заставляет верить в любые небылицы. Возьмите хоть неутешных вдов, притом вполне умных женщин, которые позволяют себя заморочить первому встречному шарлатану, посулившему им возможность войти в контакт с дорогим покойником. Но если вы придумали всю эту историю для Заиры, то почему же я услышал ее от других — я имею в виду, историю о летающей женщине? Я своими глазами прочел несколько статей по этому поводу в разгар событий.