Тамара посмотрела на Нину и поняла, что и правда поет. Прямо за завтраком. Перед всеми. Мурлычет себе под нос какую-то незатейливую и подозрительно знакомую мелодию. Первым порывом было пристыженно замолчать, пробормотать что-то, угрюмо уставиться на свои руки, комкающие подол платья-худи. Но вместо этого Тамара ответила:
– Ага. Настроение хорошее.
Оно и правда было неправдоподобно замечательным. Тамара, которая за последние полтора года привыкла просыпаться только с одной мыслью: «Опять…» – и желанием натянуть на голову одеяло и не вылезать из-под него, пока все от нее не отстанут, встала этим утром с таким ощущением, будто только что вылечилась от тяжелой и затяжной болезни. И теперь впервые за очень долгое время может распахнуть окно, вдохнуть свежий воздух, вприпрыжку сбежать вниз по лестнице. Она – кто бы мог подумать – крутилась перед зеркалом, словно ей не все равно, как она выглядит. Тщательно расчесала волосы, так что они почти перестали торчать в разные стороны и легли на плечи блестящими темно-русыми волнами. Хотела даже заплести их в косы, но одернула себя – не хватало еще выглядеть как маленькая девочка. Из всех вещей, что были в шкафу, выбрала единственную светлую – нежно-голубое худи, доходившее ей почти до колена и с успехом игравшее роль платья.
В дверях столовой она радостно поздоровалась с Вероникой Сергеевной и кивнула Озерову, хотя обычно бурчала дежурное «Здрасьте» и плелась к своему столу.
Ей сегодня нравилось все: собственные щеки, движения и голос, солнечный свет, который отражается в вазах с фруктами, болтовня одношкольников за соседними столами. Даже Артем – и тот казался не таким мерзким, как обычно.
– Везет. – Нина вздохнула. – Сегодня контрольная по алгебре, и мне вот как-то петь совсем не хочется. Вообще я надеялась, что здесь контрольных не будет, – бережное отношение, гибкий подход и все такое…
– Любовь Викторовна говорила, что совсем без них нельзя, иначе лицензию отнимут, – вспомнила Тамара. – Но это вроде как простая формальность.
– Ну, тебе-то что переживать, у тебя все с алгеброй отлично. И с английским. И с рисованием особенно. Это что, и правда программа работает или ты просто скрывала, что вундеркинд?
– Я? Совсем не вундеркинд, честное слово. – Тамара отпила какао и закусила хрустящей булочкой с маслом.
– А что тогда случилось? Я тоже так хочу, но никаких перемен пока не чувствую. – Нина выжидающе на нее посмотрела.
По воцарившейся за столом тишине Тамара поняла, что ответа ждут все. И сразу почувствовала, как раздувается от собственной необыкновенной важности, точно рыба-еж. Чудесное, согревающее и дурманящее ощущение.
«Она просто серость. Вообще не понимаю, как ее взяли в наш лицей».
«Сережа, я иногда думаю… А что, если у нее нет вообще никаких талантов? Мы вкладываем столько сил, а она никак себя не проявляет, хотя уже давно пора. Вдруг просто нечему проявляться?»
Ха! Что бы они, интересно, теперь сказали? Тамара раздулась еще сильнее, так что едва не начала подниматься к потолку, и уже приготовилась толкнуть какую-нибудь пафосную речь о том, как важно слушать себя, а не других, и тогда все получится. Но тут Лера воткнула в нее иголку, и весь воздух, который ее переполнял, со свистом вылетел.
– Я думаю, программа не работает. И вообще никакой особой программы нет, одна видимость. Я уже начинаю жалеть, что приехала. Моему папе Андрей Евгеньевич обещал, что образование здесь будет на высшем уровне и можно ни о чем не беспокоиться. Но мне есть с чем сравнивать, и, разумеется, до высшего уровня этой школе далеко. Здесь только базовые предметы и…
– Но у Тамары же и правда хорошо получается, – возразила Поля. – Хотя сначала так не было.
Лера поболтала ложкой в чашке с чаем.
– Тамара, может, вообще подсадная утка – чтобы все поверили, что методика действует. Потому что, согласитесь, это все странно выглядит. Ничего не умела, ничего не могла, и вдруг раз – такие перемены. Так не бывает. Любой навык требует труда и повторений, я точно знаю. Нельзя научиться рисовать за один урок, нужно много лет. А еще… – Она выдержала паузу. – Тамара у нас дружит с учителями, если вы не знали. Я сама видела. Правда, Артем?
Она повернулась к сидящему рядом Самбурову. Тот пожал плечами:
– Это не училка была, а библиотекарша вроде.
– Не вижу большой разницы. Все равно сотрудница школы. И по-моему, тут что-то не так.
– А по-моему, – с нажимом произнесла Тамара, – ты просто завидуешь, вот и все.
На самом деле ей хотелось сказать совсем не это. На самом деле ей вообще ничего не хотелось говорить. Ее рука сама потянулась к столовому ножу, а перед глазами уже стояла картина, как она этот нож по самую рукоятку всаживает Лере в грудь. Так ей и надо за то, что украла у нее всеобщее внимание. За то, что путается под ногами. Наверняка собирается нажаловаться своему папочке, какие здесь все плохие, не ценят ее величество. А тот, чего доброго, станет вмешиваться и сделает что-нибудь со школой. И тогда Ангелика – то есть Тамара – не сможет больше рисовать, и…
Александр Сергеевич Королев , Андрей Владимирович Фёдоров , Иван Всеволодович Кошкин , Иван Кошкин , Коллектив авторов , Михаил Ларионович Михайлов
Фантастика / Приключения / Исторические приключения / Славянское фэнтези / Фэнтези / Былины, эпопея / Детективы / Боевики / Сказки народов мира