Девочка из черного мрамора

Тревога, бьющаяся внутри, хотела, чтобы Тамара скорее ушла из подвала. Прошла обратно через погреб, поднялась по двум лестницам, вернулась в котельную, а оттуда наверх, в свою комнату. Но сама Тамара медлила. Девочку она так и не нашла. И уже не была уверена, что эта девочка вообще существует, что всхлипы и подвывания – это не свист ветра в стенах, не стон старого дома. Но Тамара понимала, что если прямо сейчас отсюда уйдет, то спать спокойно не сможет, пытаясь понять, что же это за место и что тут происходило. Она словно начала читать книгу, у которой вырвали последние страницы (Тамаре однажды попалась такая в детской библиотеке). Или смотреть интересный сериал, который почему-то закрыли прямо на середине сезона. Да, жуткий сериал. Да, такой, который Тамаре, может, и не стоило досматривать. Но узнать, чем все закончится, хотелось просто невыносимо.

Она повернулась к письменному столу и только сейчас заметила, что на нем тоже лежит несколько книг и, кажется, тетрадей. Толстых, в мягких обложках. Книги Тамара решила проигнорировать – после увиденного ее и так подташнивало. А вот тетради захотелось рассмотреть поближе. Она взяла самую верхнюю, раскрыла.

Пожелтевшие страницы исписаны мелким, очень аккуратным почерком – почти идеальным. Снова на немецком. На форзаце в уголке несколько цифр: 3, 10, 2, 6, 1. Тамара сразу их запомнила, потому что третьего октября у ее мамы день рождения, а 261 напоминало ПИН-код ее банковской карты – 0261.

На некоторых страницах стояли даты: 1943 год, 1944-й. На странице в середине тетради Тамара задержалась подольше, чтобы рассмотреть рисунки. Несколько сложенных и раскрытых крыльев, которые, кажется, принадлежали разным птицам. Потом почему-то крылатая кошка. И даже свинья с большими белыми, словно лебедиными, крыльями. И наконец, человек. Девушка, совсем юная, полностью обнаженная. И крылатая.

Рисунок был сделан аккуратно и детально, как будто это изображение животного в учебнике биологии. Не хватало только стрелок, которые указывали бы на разные части тела.

Тамара открыла камеру, сфотографировала рисунки и еще несколько страниц, на которых были схемы, напоминающие те, что она уже видела в учебнике по хирургии. Тетрадь оказалась исписанной только до середины. И на последних страницах почерк уже не был таким ровным и аккуратным, как до того. Слова подпрыгивали, метались, игнорировали строчки. И наконец обрывались. Тут тоже стояла дата – январь 1945-го.

Тамара отложила тетрадь и подняла камеру, чтобы сфотографировать еще и комнату. Вспышка, вторая, третья. Вот шкаф, вот тумбочка, вот стол… Она вернулась взглядом к книжным полкам. Вспомнила хирургические учебники, рисунки с зажимами и скальпелями. Снова посмотрела на длинный металлический стол. Сглотнула.

Операционная. В нестерильном подвале без окон и света. Глубоко под землей, где никто ничего не услышит. Тамара понимала, что зря это делает, но словно против воли приблизилась к столу. Бросила луч фонаря на тумбочку. Под слоем пыли разглядела какие-то предметы. Нож? Нет, кажется, скальпель. А рядом пинцет. И еще что-то вроде кусачек…

Взгляд скользнул вниз, на пол. Комом лежат серые тряпки. И перья. Черные. Много перьев. Словно здесь била крыльями большая птица. Тамара носком кроссовки пошевелила ткань, брошенную возле ножки стола. Она немного развернулась, и фонарик высветил несколько больших растекающихся пятен. Не то зеленоватых, не то бурых…

Кровь. Ноги наполнились тяжестью. Желудок сжался, готовясь вывалить обратно сегодняшний ужин. Тамара отшатнулась, луч фонаря забегал по стенам, потом резко взметнулся к потолку и… погас. Погас с ужасающим громким треском. Потому что смартфон – большой экран, гладкий обтекаемый корпус – выскользнул из Тамариных увлажнившихся пальцев прямо на пол.

– Нет-нет-нет-нет-нет! – Она опустилась на колени, принялась шарить руками по полу. – Нет, пожалуйста!

Пальцы коснулись ножки стола, потом другой, потом корзины. Коснулись ткани. Той самой, с пятнами крови. Тамара завизжала, вскочила на ноги. Кинулась бежать, врезалась во что-то. Бедро вспыхнуло болью. Руки нащупали письменный стол с книгами и тетрадями.

Тамара, задыхаясь, отступила на пару шагов, пытаясь понять, откуда она пришла. Но вокруг, со всех сторон, была только темнота, в которой глаз не мог различить даже очертаний стен и предметов. Она разом поглотила все помещение, весь подвал. Как будто во всем мире больше ничего и не было, только темнота.

Накатила паника. Что, если она никогда отсюда не выберется? Телефона больше нет – возможно, он разбился, да и сигнал сюда все равно не проходит. Никто не найдет ее здесь. Никому даже в голову не придет ее тут искать. Сюда, кажется, не спускались последние лет семьдесят, иначе обнаружили бы и бочки, и книги, и эту операционную.