Девочка-яд

– Зачем ты это делаешь? Открой мне дверь! Я не могу дышать с тобой одним на двоих воздухом! Не могу, не хочу и не буду!

Его рывок ко мне даже не заметила. Всего секунда и вот он уже рядом со мной, злющий как сам черт. Прихватил меня за горло и дернул на себя так, что наши носы соприкоснулись.

Глаза в глаза и тело прошивает какой-то безумной волной. Страх, предвкушение, злость, ненависть, жажда…

Поднимает выше и я встаю на носочки. Толкает меня своим телом, и я пячусь назад. Шаг, еще шаг и еще. Я чувствую его жар и мне становится дурно от этой близости.

– Отпусти, – выдыхаю я.

Его взгляд горит огнем, взгляд шарит по лицу, губы кривятся в пренебрежительной ухмылке. Отталкивает и я неуклюже шлепаюсь на скамью для пресса. Смотрит на меня свысока и зло цедит:

– Качай зад, убогая, а то все хахали разбегутся, – и после этих слов развернулся и просто вернулся на беговую дорожку, больше не обращая на меня никакого внимания.

Я больше к нему не подходила, посчитала, что это ниже моего достоинства. Села в кресло-мешок у стены и сделала вид, что залипла в телефон. Да и последние его слова больно царапали что-то внутри, почти высекая из глаз соленую влагу. И ненависть к этому парню делилась и множилась, пока не расширилась почти до невообразимых размеров. Даже пальцы рук зудели схватить гантелю и со всей дури настучать ему по его тупой самодовольной башке.

Хахали? Меня мальчики до него всего три раза в жизни целовали. Одноклассник Арсений в третьем классе, он же в пятом и в прошлом году на посвящении студентов пытался присосаться одногруппник Сережа. Что уж говорить о большем?

Маме даже пришлось в выпускной класс в другую школу меня переводить, ибо насмешки одноклассников достигли стадии откровенной травли. Наружу вылезли все скелеты нашей семьи и приукрашенные обстоятельства смерти отца. Мне даже делали непристойные предложения заработать, чтобы погасить его долги. На новом месте было чуть лучше, там мои поношенные кроссовки почти никому не бросались в глаза. А потом случился дядя Паша.

Кто ж знал, что за красивую жизнь придется платить своей гордостью? Никто…

Минуты пожирали минуты и я, нет-нет, да поднимала глаза на сводного упыря. Вот и очередной раз случился, когда он снял свою майку и остался в одних шортах, низко сидящих на его узких бедрах. Быстро опустила взгляд и зажмурилась.

И как теперь все это развидеть, м-м?

Не выдержала и еще раз сделала это. Зависла. Вот он жмет штангу, вот ушел на «бабочку», вот делает тягу нижнего блока, гиперэкстензия, скручивания на скамье и наконец-то груша. Не заметила, как прикусила губу, потом чертыхнулась и откинула голову назад, прикрывая глаза и погружаясь в транс. Зачем смотрела, глупая?

Всего пару минут и я распахиваю веки, понимая, что в помещении осталась совсем одна. Поспешно поднялась и пулей двинулась на выход, видя наконец-то открытую дверь. Наверх в свою комнату, душ, одеться и только тогда спуститься вниз.

В столовой уже сидит мама, пьет молоко и уминает фаршированные чем-то блинчики.

– А ты что так рано, мам? – спрашиваю я родительницу.

– Не спится что-то мне. Вот думаю, чем бы Яна на ужин удивить, – и смотрит на меня так озабоченно, словно реально рассчитывает на мою помощь.

Спустя всего пару секунд лицо матери расплывается в благоговейной улыбке, а на мое плечо ложится рука сводного чудовища.

– Доброе утро, теть Свет!

– Доброе утро, Ян! – и глаза ее светятся радостью, – Как твои дела?

– Прекрасно, – тянет он, игнорируя мои яростные потуги вывернуться из его захвата, – кажется, мы с вашей дочерью наконец-то нашли общий язык, все утро вместе тренировались. Представляете? Так здорово время провели!

– Да вы что? Как чудесно! – и мама благодарно мне улыбается.

В отчаянии выдыхаю и поднимаю глаза на Аверина, встречая его улыбающиеся глаза.

– Будем теперь так каждый день делать, да, Яська? – спрашивает он и подмигивает мне.

Да застрелите меня на месте, но только не это!

Ничего не отвечаю и вообще полностью игнорирую его персону. Мать мне точно сейчас не союзник, она вся растворилась в обожании к этому утырку.

– Во сколько ужин, мам? – спрашиваю я.

– Ян, во сколько лучше накрыть на стол вечером? – тут же отзеркаливает моя родительница вопрос и я закатываю глаза. Ой, е-мае, да тут все, пропащий человек. Клиника!

– Давайте в часиков в семь, может, м-м? Ясь, чо скажешь? Норм тебе?

Все-таки стряхиваю его руку со своего плеча и, встретив осуждающий взгляд матери, выдаю:

– Что-то я не голодная, мам. Попозже спущусь, – крутанулась на месте и снова кинулась наверх, раздумывая что же делать и как быть дальше.

– Я тоже попозже, теть Свет, – услышала я Его голос и еще быстрее припустила к своей комнате.

Уже закрывая за собой дверь увидела его хищный взгляд, обещающий мне все страдания мира. Больной ублюдок! Надо срочно что-то делать, а иначе он мне весь день изведет.

Вошла в гардеробную и набрала номер Аньки:

– Привет, подруга! Ну ты как? Я уже весь маникюр сгрызла, а ты все молчишь и молчишь! – накинулась с обвинениями подруга.