Девочка и гора

Образ Яз вернулся к нему, как она выглядела, когда клетка тащила ее прочь, ее глаза смотрели на него. Он глубоко вздохнул. Дом там, где сердце. Эулар сказал ему это однажды, много лет назад, и Турин никогда это не понимал, вплоть до этого мгновения. Он мог бы пережить долгое падение и вернуться в пещеры, к своему народу, но он оставит лучшую часть себя здесь, в Черной Скале. Жизнь будет заменена существованием. Погоня за счастьем заменится простым отсчетом оставшихся дней. Яз была незаконченной песней, и он хотел услышать больше.

Турин пошел к далекой звезде с осторожностью слепца, вглядываясь в темноту перед собой в поисках любого намека на препятствия или ямы. Что-то привлекло его внимание; что-то большее, чем просто зрение, повернуло его голову к сгустку тьмы слева от него. Холодный страх наполнил его, внезапный ужас от осознания того, что ты не один в месте, где ты расслабился, где ты спал.

— Хетта? — Он двинулся к фигуре у стены, вытянув руки, руки дрожали.

Темнота возвращала только тишину и растущее чувство страха. Ноги Турина хотели, чтобы он бежал. Шаги, которые он делал по направлению к черной фигуре, становились все короче и медленнее.

Турин напомнил себе, что совсем недавно жил с демонами под кожей и обитал в нескончаемой ночи пещер Запятнанных. В последнее время он слишком часто убегал. Вместо этого он заставил себя действовать вопреки всем инстинктам. Фигура была большой, возможно, человеческой... Казалось, она сидела. Однако вода-чувство Турина ничего не обнаружило — ни крови, ни пота, ни слез. Пальцы неохотно двинулись вперед, наполовину ожидая, что чернота укусит их. Они обнаружили холодный камень, но имеющий форму тела. Статую, какую иногда делают лед-работники, но вылепленную из самой скалы.

Турин ощупал статую. Чувство облегчения, которое должно было охватить его, не смогло этого сделать. Каким-то образом его страх продолжал цеплялся за него, несмотря на то, что кошмарные монстры, которых он представлял, оказались просто камнем. Вещь казалась наполовину законченной, только частично вырезанной из стены. Человек сидел, скрестив ноги и положив руки на колени, ладонями вверх. Если бы он стоял, то был бы выше Хетты. Турину пришлось потянуться, чтобы найти его лицо.

Все время, пока он рассматривал статую, Турину казалось, что он знает имя того, кто сидит перед ним, он напрягал память и имя танцевало прямо на кончиках пальцев. Он чувствовал, что в следующее мгновение сможет открыть рот и произнести это. Но наступало следующее мгновение, и имя все еще ускользало от него.

Когда его пальцы двинулись выше, гладкий камень стал грубым и зазубренным, словно кто-то изрубил его мечом, чтобы испортить работу. Больше всего повреждений было на лице. На месте глаз остались только большие раны, изрезанные то так, то эдак. Имя росло у него во рту, все еще незнакомое его разуму, но желавшее сорваться с языка.

Турин отступил, дрожа, не доверяя каменной фигуре, оставшейся на месте. Почему-то статуя нервировала его больше, чем если бы это был старый труп.

— Аргес. — Имя само собой вылетело изо рта Турина.

Где-то позади него вспыхнул яркий зеленый свет, отбрасывая тень Турина на статую, возвышающуюся перед ним.

— Не говори.

— Это.

— Имя. — Три голоса, одно сообщение.

Страх должен был сжать челюсть Турина, даже если бы он не пытался проглотить это слово. Но оно все равно сорвалось с языка:

— Аргес.

— Еще раз, — предупредил человек позади него.

— И, — сказал следующий.

— Он придет.

Турин зажал рот обеими руками и, пошатываясь, отошел от статуи. Он повернулся к зеленому огоньку, который загорелся у него за спиной.

Прищурившись, он разглядел силуэты трех человек, один из которых был с горящим зеленым глазом. Он опустил руки, и из него вырвалось ругательство. Еще один из разрушителей разума, от которых они с Хеттой сбежали. Он побежал к выходу, старая привычка заставляла его по возможности избегать наступать на грибы.

— Что он делает?

— Убегает.

— От нас?

Женские голоса, надтреснутые от возраста. Что-то в них заставило Турина заколебаться. Он остановился в арке, через которую вошел в пещеру несколько часов назад. Его остановил их удивленный тон. Он оказался под единственной звездой в клетке и медленно повернулся. Среди Сломанных было трудно состариться, поэтому любой, кому это удавалось, заслуживал определенной степени почитания. Возможно, это уважение помогло Турину остаться там.

— Выйдите на свет, — в ответ крикнул он.