Девочка и гора

Лед сильно ударил Турина, и тот рухнул на него. Этот лед не был похож на лед, который Турин знал всю свою жизнь; он был грубым и сухим там, где пещеры были гладкими и влажными. И здесь было холодно, холоднее, чем в самых дальних пещерах. И ветер! Турин быстро встал, поплотнее закутавшись в плащ из крысиной шкуры Эксара. Он уже дрожал. От холодного воздуха в легких у него заболела грудь. Он прищурился от яркого света, который теперь бил в него не только с неба, но и со льда. Слезы текли из глаз, замерзая на обеих щеках.

Турин медленно повернулся. Шип боли, который недавние усилия воткнули в мозг, не позволял сделать ни одного резкого движения. Он повернулся всем телом, не поворачивая шеи. Кроме железного портала, клетки и кабестана, ничего не было. Взгляд не останавливался ни на чем. Он еще немного повернулся и показалась далекая гора. Потребовалась целая вечность, чтобы его разум понял, что увидели его глаза. Даже тогда он не был уверен в расстояниях. Как далеко до точки, где небо встречается с землей? Как далеко до горы? Все зависело от того, насколько велика была эта груда камней, и Турин не имел об этом ни малейшего понятия.

Вместо этого он повернулся к знакомому. К пустой клетке, в которой находились Яз и остальные. Их еда и кров были оставлены внутри. Он протянул руку через решетку за одним из грибов с желтой шляпкой и обнаружил, что тот застыл, приваренный к остальной неподвижной массе. Когда он отдернул руку, его запястье коснулось железа, и даже этот короткий контакт обжег его, забрав с собой кожу.

Турин засунул руки в рукава и сжал их под мышками. Его лицо уже превратилось в маску из онемевшей плоти, которая, казалось, больше не принадлежала ему.

— Гора. — Больше идти было некуда.

Турин наклонил голову и пошел. На льду рядом с кабестаном было большое пятно крови; еще больше брызг вело от него. Он подумал, не кровь ли это Квелла. Возможно, там из него вынули нож.

Он тащился вперед, не отрывая взгляда от льда, и поднимал глаза только для того, чтобы проверить, не сбился ли он с курса. Огромная пустота со всех сторон преследовала его, наполняя разум неясными тревожными страхами. Необъятные просторы, свобода ходить произвольно далеко в любом направлении не столько угрожали ему, сколько полностью подрывали основы жизни, прожитой внутри стен.

Время от времени он рисковал взглянуть на солнце, багровый шар низко на западе. Ему показалось, что это может быть огромная звезда, похожая на те, что вели охотников. Хотя, как и гора, оно победило попытку его разума соотнести размер и расстояния. Оно не предлагало тепло, но почему-то казалось ближе к другу, чем к врагу, и он был рад, что наконец увидел его.

Ветер потрясал его своей холодной настойчивостью. Казалось, он никогда не перестанет дуть, и, без сомнения, это был смертельный враг. Его ноги уже превратились в бесчувственные глыбы в неподходящих оболочках из шкур и мехов. Как Яз могла вообразить, что они смогут идти на юг неделями и месяцами, Турин понятия не имел. Он был далеко не уверен, что доберется до горы. Он уже подумывал об отступлении в мир и относительное тепло пещер Сломанных. Жар кузницы казался далеким сном.

Пока он шел, боль в той части разума, которая отвечала за лед-работу, начала медленно проходить, и вместо этого его стало покалывать от ощущения льда вокруг него. Он начал вглядываться в непрозрачную белизну перед собой, понимая ее замерзшие потоки и изломанные глубины.

Черная Скала вырастала все выше, занимая все больше места перед глазами, пока ему не пришлось вытягивать шею, чтобы увидеть на далекую вершину. Турину нашел только одно объяснение тому, что рядом с устьем шахты никого не было, — жрецы увели Яз и остальных к горе. Еда и кров были брошены — ясное указание на то, что его друзья ушли не по своей воле.

Если жрецы смогли одолеть Яз и Эрриса, это плохая новость. Яз творила чудеса со звездами, а Эррис... Эррис был чем-то другим. Турин ничего никому не сказал, но во время побега Яз лед-работа сказала ему, что Эррис не мужчина, не человек и не какое-либо живое существо. В нем не было воды. Кем бы он ни был, его внешность была ложью. Он был не более человеком, чем охотник.

Гора приближалась, и Турин начал бороться с мыслью о том, насколько она велика. Казалось невозможным, чтобы в мире нашлось место для чего-то столь большого. И в промежутке между удивлением, страхом и страданием он начал задаваться вопросом, какой прием может его ждать.

Истории утверждали, что жрецы живут внутри Черной Скалы. Турин понимал концепцию пещер гораздо лучше, чем идею «снаружи», и ему не терпелось снова оказаться в тесных пределах. Но в знакомых ему системах пещер было много способов попасть из одного места в другое и много входов.

Турин начал сворачивать влево. Куда бы ни увели остальных, за ними все равно будут наблюдать. Возможно, ему удастся найти другой путь в гору. Однако он знал, что ему лучше найти его быстро, иначе это чудовище, которое они называли ветром, его убьет, и тело навсегда останется в хватке льда.