Девочка и гора

На следующий день море было слишком замерзшим для лодки. Эррис сделал для каждого из них лунку для рыбалки, за исключением Турина, которому было приказано оставаться в лодка-санях. Яз сказала ему, что, если он чувствует себя достаточно здоровым, чтобы ловить рыбу, то он достаточно здоров, чтобы построить убежище. Турин признал свое поражение и откинулся на спину среди своих мехов.

Прежде чем взять наживку и насадить на крючки, Яз тихонько отцепила иглу Стержень-корня от шкуры и, прикрыв ее от ветра телом, позволила ей крутиться на конце волоска. Игле потребовалось некоторое время, чтобы успокоиться, но Эррис оказался прав. Теперь она указывала на юг и слегка на запад.

Они регулярно готовили и ели, пытаясь восстановить потерянный вес. Яз беспокоилась о том, как быстро они добудут свой улов, но Эррис сказал, что он будет ловить рыбу и ночью. Яз мог бы растопить дыру во все более толстеющем морском льду, и она могла бы показать ему, как делать наживку и ставить крючки. Звездный свет можно было использовать для привлечения рыбы ночью, чтобы заменить солнечный свет, который днем сам по себе был непревзойденной приманкой.

Ловля в проруби оказалась продуктивной, обеспечив гораздо больший улов, чем те остатки, которые использовались в качестве приманки, но на второй день лунки снова замерзли, и пришлось протопить целый ярд льда, чтобы добраться до воды. К третьему дню звезда, которую Яз использовала для подпитки котла, уменьшилась до нуля, и все равно дыра, которую она проплавила, не достигла моря под ними. Яз стояла, глядя в талую воду, и качала головой. Дыра, которая не смогла пробить лед, была глубже ее роста.

— Пора идти. — Эррис подошел и постучал Зоксу. С громким треском льда пес развернулся и печально огляделся. Собрав вещи, они начали трудный путь из кратера. Если бы это было горячее море, им пришлось бы искать путь вверх по утесам высотой в милю, искать участки, где они могли бы установить веревки, а затем закрепить колья на вершине, чтобы они могли медленно поднимать лодка-сани. Их уход, как и уход Икты, был бы длинной серией опасных подъемов.

К счастью, бурное рождение кратера дало ему менее крутые стены, и, как следует поискав, Эррис обнаружил маршрут, с которым Зокс мог справиться. Пес, по-видимому, немного оправился от отдыха и тепла и смог поднять на лед лодка-сани, вытягивая когти на полную длину на более сложных склонах.

Обмороженные пальцы ног Турина чувствовали себя намного лучше, что спасло его от позора — его не пришлось тащить в санях вместе с их уловом и оставшимся снаряжением. Это также спасло их от выяснения, сможет ли Зокс тащить такой груз.

— Знаешь, я совсем не скучал по этому. — Турин поднялся по последнему склону, лишь слегка прихрамывая, и присоединился к Яз на ледяной равнине, наклонившись навстречу воющему ветру.

Яз знала, что он чувствует. Это всегда был шок — выходить из теплого тумана горячего моря обратно в зубы урагана. Она не спросила, готов ли он к путешествию и сможет ли он каждую ночь делать ледяное укрытие. Выбора не было. Они либо справятся с задачей, либо умрут. Как и в каждый день их жизни.

Рутина втянула как разум, так и тело обратно в свой узор. Поход возобновился, и через несколько дней все было так, как будто он никогда и не прерывался. Теперь они двигались на юг и слегка на запад, а не просто на юг, но это не имело большого значения. С едой в желудках и звездами, готовыми гореть, Яз чувствовала, что они могут идти вечно. Остальные, возможно, были менее уверены в этом. Каждый переход, независимо от того, насколько хорошо ты обеспечен провизией, истощал внутренние ресурсы. Турину же приходилось нести дополнительное бремя — каждый вечер создавать укрытие из не желавшего подчиняться льда. Практика оттачивала его технику, но даже так это сказывалось на нем, оставляя изможденность на его лице и тени вокруг глаз. Несмотря на свои труды, Турин, выросший почти полностью на грибах с рыбой, деликатесом, который спускали сверху, говорил, что вечерняя трапеза очень помогает ему, и что он никогда в жизни не ел так хорошо.

По ночам они тесно прижимались друг к другу в тесной хижине, которую строил Турин, и он всегда быстро засыпал, измученный усилиями по формированию льда после дневного перехода. Яз редко отставала, но с тех пор, как она увидела в тумане силуэты сновидений Турина в кратере, ей казалось, что чувствует, как его сны прокладывают свой путь по ее коже в темноте. Должно быть, те же самые подсознательные процессы, которые сформировали туманы, тянули и толкали воду внутри ее плоти и крови, мягко рисуя на ней тайные мысли Турина.

Подтверждение пришло на четвертую ночь после выхода из кратера, когда Яз с криком проснулась, словно от сильного толчка. Она села, призывая свет от звездной пыли в карманах, и обнаружила Майю и Куину, сбившихся в кучу у ледяной стены. Турин сидел, выпрямившись, весь в поту, с побелевшим лицом. Только Эррис казался невозмутимым.

— Простите... — пробормотал Турин, оглядываясь по сторонам. — Мне приснился кошмар.