Девочка для генерала

Про душу и про то, что в ней творилось, Катя не думала. Не та ситуация. Когда ты находишься в следственном изоляторе, как-то не до щепетильности. Катя предпочитала максимально трезво и объективно оценивать ситуацию.

А прошедшую ночь – забыть…

Что было, то было.

Впереди – колония. Там будет пожестче.

Катя очень надеялась на поселение. Вдруг… У неё первое серьезное преступление, ранее она не привлекалась. Ей могут вынести смягчающий приговор.

Несколько лет жизни у неё заберут.

И это правильно. Она же забрала жизнь у другого человека.

Катя зажмурилась. Чей-то отец. Муж. Сын. Самое страшное для Кати – увидеть родственников того мужчины. Вот к этому она совершенно не готова. Но на суде придется.

Катя тихо застонала, боль снова резанула, заставив её поджать ноги выше.

Звук открывающейся двери заставил Катю приподнять голову.

Потапов.

Мужчина входил в камеру по-свойски. Распахнул дверь, задержался в дверном проеме, сосредоточив внимание на единственной занятой койки. Потапов находился на довольно приличном расстоянии, и Катя не могла видеть его взгляда. К лучшему. Капитан сделал несколько шагов вперед, закрыл с глухим стуком дверь. Кате показалось, что в его действиях проскальзывал сдержанный порыв – он бы с удовольствием хлопнул дверью, да железо с крепкими петлями не позволяло побуянить от души.

Как ни странно, страх не обрушился на девушку, как она думала ранее. Она была готова к визиту Егора Васильевича. Не сомневалась ни на мгновение, что он к ней заявится поутру. Вернее, вызовет. Он же решил снизойти лично.

Потапов прошёл дальше, шаг за шагом приближаясь к кровати Катя. Девушка растерялась. Происходящее выходило за рамки протокола.

Капитан выглядел хуже, чем вчера. Лицо помятое, глаза – дурные. Волосы кое-как приглажены, а вот состояние кителя и рубашки вызывали сомнения в том, что были сменены накануне. Неужели капитан провел ночь в отделении? Всё возможно. Рабата в полиции подразумевала ненормированный график. Тут Кате было впору рассмеяться над собой. Кого она обманывает?

– Что, Катя-Катерина, хорошую ночку провела под Ковалем? – без прелюдий начал капитан, останавливаясь в полушаге от кровати, возвышаясь над самой Катей, заставляя её чувствовать себя ещё более беззащитной. От Потапова разило перегаром, видимо, похмелился с утра. Почему тогда не ушёл домой? Где начальство? Или руководитель лояльно относится к выпившим сотрудникам? Господи, ей-то какое дело.

– Доброе утро, Егор Васильевич, – собравшись, поздоровалась с ним Катя, облизнув пересохшие от волнения губы. Она давно хотела пить, но встать не было сил.

Взгляд опухших глаз мгновенно метнулся к её языку, и мужчина оскалился, вызвав у Кати удивление, граничащее с шоком. Если она думала, что видела вчера Потапова во всей красе, сильно ошибалась.

– Доброе, значит, да, Катя? Доброе, спрашиваю? Что, Коваль тебя так оттрахал за ночь, что сил нет ходить и стоять? Ноги поджимаешь, лежишь, скрючившись! – каждое его слово было пропитано яростью и ненавистью. К Ковалю и к ней лично. Если отношения задержанного генерала и оперативника мало заботили Катю, то ненависть к себе обжигала и не сулила ничего хорошего. Если бы Катя ранее имела отношения с мужчинами, она бы подумала, что Потапов ревнует.

Её.

Он выглядел так, точно находился на грани того, чтобы обрушиться на неё с кулаками. Его лицо, отекшее, со следами бессонной ночи и чрезмерного употребления спиртного, покраснело от едва сдержанной ярости. Грудная клетка шумно поднималась и опускалась. Вся фигура застыла в немом напряжении.

Катя не понимала, чем вызвана его ярость. Его претензии. Она всегда была осторожна с Потаповым, и если вчерашний случай можно отнести к чрезмерному принятию спиртного, то что сегодня?… Да и камеры… Разве за всеми подследственными устанавливают наблюдение?

– Вы…

Катя хотела что-то сказать, как-то осадить его, но ей не дали.

– Встать, сука, когда с тобой разговаривает офицер полиции!

Потапов резко выбросил руку вперед, схватил её за предплечье и дернул на себя. Катя вскрикнула. Такое чувство, что ей сейчас вырвут руку. Хватка у капитана была жесткой. На глазах мгновенно навернулись ещё ранее не до конца просохшие слезы.

Ей пришлось подняться, иначе – хуже. Потапов её не отпускал, тянул на себя, едва ли не сдергивал с койки. Катя спустила ноги, и сразу же поджала босые пальчики. Какой же холодный пол!

Потапов стоял непозволительно близко. Её ноги уперлись в железное основание кровати. Девушка не хотела соприкасаться с Потаповым, который вызывал у неё омерзение, а про запах, исходящий от него, она вообще молчала. Никогда не любила алкоголь, а тех людей, кто злоупотреблял, тем более.

– Что скажешь, а? – Потапов сжал её плечи сильнее, оставляя красноватые следы. Скривил губы, прищурившись. – Понравилось трахаться с Ковалем?

– Пустите меня, – процедила Катя. Боль внизу живота усилилась.

– Отвечай, сука!

Её тряхнули, как тряпичную куклу. Волосы, не собранные ни в хвост, ни в косу, разметались по лицу, закрыв глаза и попав частично в рот. Катя снова вскрикнула, больше не от жестокого обращения, а от новой волны спазмов.