Devil ex machina

– Ты знаешь его. Очень даже хорошо знаешь. Тебе недостаточно доказательств того, что я все вспомнила? Он жил с тобой. Он помогал тебе. За вполне определенную плату. Именно поэтому ты о нем и обязан помнить. Я не идиотка. Ты единственный ладил с ним. Ты пел ему дифирамбы, еще когда я терпеть его не могла. Ты заставлял меня поддаться ему, впустить в свою жизнь и подчиниться. Ты умолял не отрицать его. И что из этого вышло… Я теперь стою здесь и пытаюсь понять, что мне делать, как жить дальше… А ты не можешь мне даже признаться в том, что тоже помнишь его, что я не сошла с ума!

Ее голос дрожал и срывался на всхлипы боли.

Кирилл молчал. Фаина подошла к стене, на которой тысячу лет назад висела картина Блейка – «Красный дракон». Ян повесил ее сюда. Ради нее он забивал тот злополучный гвоздь, из-за которого все и началось. Ему нравилось смотреть и обсуждать, как люди изображают дьявола и демонов в артефактах искусства. От этого он чувствовал себя живым и нужным. Он многое знал о человеческой культуре и рассказывал ей занимательные факты долгими вечерами, что они проводили вместе. Это она помнила отчетливо, и никто не сумел бы убедить Фаину в обратном. Сейчас картины не было, но углубление, в которое был посажен гвоздь, оставалось в стене.

– Вы же с ним придумали ту постановку… «Devil ex machina»! Вы вместе написали сценарий и поставили спектакль! На который Ян долгое время звал меня, и ты тоже. Который он жаждал мне показать. Ты помнишь это?

Все так же молча Кирилл смотрел на нее, и ей показалось, что он сам не испытывает ничего хорошего от того, что не может обсудить с нею все случившееся.

– Неужели тебе запретили говорить об этом со мною? Просто дай мне знак, я все пойму!

– О чем? – спросил Кирилл со скучающим видом.

– Обо всем, что здесь произошло благодаря твоему соседу! Умоляю, Кирилл, пожалей меня. Мне и так крепко досталось. Дай мне знак, что я все это не выдумала, что это не бред и не ложные воспоминания… Прошу тебя. Я прошу тебя! Ведь какой смысл запрета, если я уже и так сама все вспомнила!

– У меня не было соседа уже долгое время. Ты это знаешь.

Кирилл был непреклонен и не реагировал на ее эмоции.

– Но я помню его! Я же помню Яна. Я знаю, что ты тоже помнишь его. Он сломал тебе руку! Он… Он был здесь, он жил здесь, в этой комнате! Здесь, посмотри на меня, черт возьми! Вот здесь стояли его книги – огромными стопками, потому что полок не хватало. Здесь были античные бюсты. Вот тут – картина. Изящная черная статуэтка. Вот здесь он всегда оставлял недопитый кофе! Карнавальные маски висели здесь. И боксерские перчатки! Почему никто не помнит о его существовании?! Неужели каждый здесь забыл о нем, кроме меня?!

– Так будет лучше.

– Что ты сказал?

– Будет лучше, если ты уйдешь. Я не понимаю, о чем ты говоришь. Честно.

– Хорошо. Ответь на один вопрос, ладно? Всего один. Спектакль был или нет?!

– Был. Но я ставил его с однокурсниками. Никакого Яна в нашей компании не было. А ты разве приходила на постановку?

Фаина странно посмотрела на него и вышла из комнаты. Здесь она больше ничего не добьется. Но у нее была слепая надежда, что кто-нибудь должен вспомнить его, ведь механизм работает неидеально, если ей это удалось!

Она стала стучаться ко всем и задавать одни и те же вопросы, стараясь не показаться сумасшедшей. Сохранять самообладание удавалось с трудом, особенно слыша от всех одно и то же, видя перед собой один и тот же изумленный взгляд. Удивление плавно перетекало в испуг, когда соседи понимали, что с Фаиной снова что-то не так, если она ходит в каждую комнату с безумными глазами и окровавленными пальцами и задает странные вопросы. Это означало лишь одно: прежняя Фаина вернулась.

Прежняя Фаина опросила всех до единого, заранее зная, что Яна никто не вспомнит. Так все и произошло. Исключение из правила еще не редуцирует правило. А Фаина всегда была исключением – на ней обычно стопорились законы и механизмы этого мира, потому что она сама отрицала их. Это делало ее особенной, но и приносило множество страданий. Свою роль приходится искупать, и цена слишком высока.

На все вопросы, касающиеся Яна и его роли в их общем прошлом, жильцы задумывались на пару мгновений, запуская внутри себя известный ей алгоритм, который приводил к незримой преграде, из-за которой приходится обходить то, что находится под запретом. Пробел. Стерто. Ей до боли знакомо это состояние, в котором пришлось жить долгое время после комы.

Ян выбросил себя и все воспоминания, с ним связанные, из жизни этих людей. Как выбрасывал в море огромные валуны в человеческий рост, когда они гуляли по дикому побережью. Он с легкостью поднимал их, эти гигантские камни, обглоданные холодной соленой водой, и швырял далеко в воду, чтобы впечатлить Фаину… Временами он вел себя, как обычный парень, и это умиляло. Янхъялла заботился о ней, стараясь причинить минимально вреда в последние проведенные вместе часы. Но природы не изменить.