Devil ex machina

И Ян лег на спину, закинув обе руки под затылок – этот машинальный жест выдавал то, что Ян больше всего презирал в себе: слишком очеловечился. И когда он делал что-то такое, что запросто делают люди, оставаясь при этом в своей настоящей шкуре, у Фаины скулы сводило от жестокого диссонанса. Теперь он лежал, слегка утомленный беседой, и глядел в потолок хижины, словно мечтатель в небеса.

Порой Фаина спрашивала то, что, на первый взгляд, к делу не имело никакого отношения. Лишь ей было известно, почему это играет роль. Серьезные и правильные догадки чередовались с несущественными, мелочными, примитивно-человеческими. Были и те, на которые она знала ответ. Про исчезновение монет или штопора, про сломавшийся турникет, про уколы иголками… Про общее недомогание жителей общаги, кровь, головную боль и тошноту, боль в зубах и другие симптомы, напоминающие радиационное облучение.

Ян был терпелив. Временами его подробные и слишком честные ответы омрачали Фаину, или заставляли задуматься на несколько минут (в такие моменты он не трогал ее, а просто ждал), или же – взбудораженно хлопать в ладоши, восхищаясь своей догадливостью. Янхъялла понимал: ей важно услышать все это именно от него, внутри себя преобразовать огромный объем информации во взаимосвязанную череду событий и фактов. Чтобы не осталось ни одного пробела, который сводит ее с ума. Он очень старался помочь ей в этом, попутно размышляя над тем, что ему стоит уйти, как только она уснет. А, судя по состоянию волос и кожи, силы начнут покидать ее весьма скоро.

Он знал, что обязан уйти, чтобы она выжила, но не подавал виду, будто что-то идет не так. Пусть лучше она считает его жестоким и безразличным, чем он на самом деле таким окажется по отношению к ней. Нет, он не скажет ей, что скоро исчезнет. Но если не сделает этого, будет презирать себя. Немногим предшественницам Фаины он позволял умирать у себя на руках – из эгоизма, из внутреннего уродства проистекало желание быть с ними до последнего вздоха и убивать своим присутствием. Но Фаине он не позволит умереть. Только ей одной. Напиток, основная цель которого – подлатать физическое состояние жертвы, должен помочь, но самое главное остается за ним – испариться, будто его и не было, оставив после себя как можно меньше ментальных следов и воспоминаний. Напиток справится с симптомами, но не с самой заразой. Так уж все устроено.

Несмотря на внутренние волнения и неприятные мысли Янхъялла лежал на спине, много говорил и вел себя крайне естественно, по-человечьи, не вызывая подозрений.

Внезапная любознательность девушки поражала Яна, который уже выдал слишком много тайн, неведомых обычному человеку. Вряд ли ему что-то за это будет, но психика Фаины пострадает навсегда. Хотя там все пошатнулось задолго до его появления. Всегда столь безразличная к окружающему миру, ныне Фаина распахнула в себе неутомимую жажду узнать, как все устроено на самом деле – узнать всю правду от существа, которое может это поведать. Она извергала из себя бесконечный поток вопросов, захлебываясь, один порождал другой и тянул его за собой, словно на крючке.

И вновь Ян недооценил Фаину и ее выносливость. Лишь через пять часов непрерывной беседы, полной тяжелых вопросов и не менее тяжелых ответов, изредка прерываемой жаркими поцелуями или минутными размышлениями с пустым, обреченным взглядом вникуда, она выдохлась, и сон сморил ее прямо на груди мучителя. Как только Ян услышал, что Фаина, закинув на него руку и ногу, тихонько засопела, словно наевшийся котенок, он с ужасом осознал, что не сумеет исполнить то, что от него требуется.

Бурю чувств вызывала в нем эта стойкая, любопытная, хрупкая девочка. И не были ни малейшего желания отрываться от нее. Ее прямолинейность и искренность подкупали, прежде он ни разу не встречал людей с подобным набором качеств, ни в один свой визит. Возможно, именно таких он всегда и искал. Таких, как Фаина. Но не находил, поэтому возвращался снова и снова, под предлогом растления и развращения человеческих душ и тел.

Сколько она еще продержится? Об этом не хотелось и думать, но мысль мучила сама по себе, червем-паразитом ворочалась в груди. Сколько у них времени? И не лучше ли не подвергать ее лишнему риску, а уйти прямо сейчас, возвратив ее туда, откуда взял? Туда, где нашел ее. Как обнаружить в себе решимость сделать то, что должен, а не то, что хочешь? Ян не знал этого. Он не понимал, как ему поступить. Чувства и желания боролись внутри него, причиняя нестерпимую боль в груди. Лишь когда он прислушивался к ее тихому, равномерному дыханию, ему становилось легче.