Devil ex machina

Миша вздрогнул и вскочил с кровати, когда стук с балкона раздался в первый раз. Слишком громко для птицы или кого-то в этом роде. Слишком целенаправленно, словно в дверь стучали. Время близилось к часу ночи, но он не спал, потому что смотрел сериал. Глаза, привыкшие к яркому экрану ноутбука, единственному источнику света в черной комнате последние пару часов, ничего не разбирали вокруг, темнота плыла призрачно-яркими пятнами.

Стук повторился, теперь не было сомнений, что там человек. Показалось даже, стекло задребезжало от удара, вот-вот треснет. Миша сделал шаг и как будто услышал чей-то голос. Он приблизился к окну, подсвечивая себе телефоном, и из темноты проступило худое бледное лицо, опутанное кипой темных волос, словно тиной.

– Фаина?! – выкрикнул он. – Ты с ума сошла, что ли? Черт тебя подери! Напугала меня до усрачки.

– Открой уже, – потребовали снаружи.

Ее босые ступни были в ужасном состоянии – это первое, что бросилось брату в глаза. В земле, крови и ссадинах, словно она прошла босиком через весь город, даже не глядя под ноги.

– Что с твоими ногами?

Миша включил большой свет и заново ужаснулся.

– Как ты сюда попала? Ты шла пешком?! Без обуви? Что случилось?

– Лучше набери тазик горячей воды и принеси сюда, – шипя от боли, Фаина неуклюже прошла несколько шагов и плюхнулась в кресло, не в силах шевельнуться от усталости. – Если есть спирт или хотя бы перекись водорода, тоже тащи.

– Господи, о чем ты думала? Твою ж мать. Тебе в больницу надо.

– Да я недавно там была. Давай потом все вопросы, сил нет, – отмахнулась она лениво. – Неси воду, не стой на месте.

Брат вышел из комнаты и сделал все, что она сказала, а когда вернулся несколько минут спустя, сестра спала в кресле, уронив голову на плечо. Пару мгновений Миша стоял в проходе с тяжелым тазом в руках и полотенцем на руке, глядя на это обессиленное, исхудавшее, израненное существо, непонятно как очутившееся посреди его комнаты. Стоит ли звонить родителям? – мелькнула мысль где-то на задворках, но он решил сначала сам по всем разобраться, ведь он уже взрослый, почти такой же взрослый, как сестра.

Миша подошел, тихонько поставил тару с постоянно плещущейся водой на пол рядом с креслом и осмотрел ступни сестры. Он прежде не видел такого вживую, только в фильмах. Но ведь в фильмах все было не по-настоящему. Фаина не просыпалась, и пришлось встряхнуть ее за плечо. Она тут же распахнула глаза, вскрикнула и замахнулась, но вовремя увидела, кто перед нею, и опустила руку.

– Да что с тобой сегодня?

Сестра не ответила, но по взгляду было ясно, что она жутко напугана, и Миша решил не давить на нее, потому что может стать хуже.

– Ладно, давай сначала займемся твоими ногами, – проворчал он, подвинул тазик и сел напротив нее на пол.

Фаина погрузила ступни в горячую воду, скривилась, но стерпела. Надо просто привыкнуть. От грязи и крови вода окрасилась в бурый, а когда чуть остыла, Миша настоял на том, чтобы сменить на чистую. Немного поспорив, Фаина позволила ему сделать это. Сил у нее практически не осталось. К ступням возвращалась чувствительность, одновременно это и радовало, и не очень. С одной стороны, она, наконец, что-то ощущала, с другой – ведь это была только боль разных видов: пощипывания, покалывания, жар и жжение из-за попадания воды в ранки.

Несколько часов она шла к дому брата в ночи, чудом не нарвавшись на неприятности, после того как ее согнали с троллейбуса, заметив спустя десяток остановок. Благо, этого хватило, чтобы оторваться. Тяжко идти в таком прикиде и состоянии, но когда перед тобой есть конкретная цель – добраться до известного тебе места – трудности можно преодолеть. Вдали от общежития Фаина вновь ощущала в себе решимость и жизненные силы.

Всегда проще, если знаешь, куда именно движешься. Ведь самой главной цели она уже добилась, сбежала от Яна – невероятным образом это удалось ей, что и воодушевляло. Воспоминание о том, что пришлось пережить на кухне, и как оттуда удалось вырваться, позволило терпеть боль, стиснув зубы и идти, идти, идти дальше. Долгая была прогулка, как у Кинга в одном из рассказов, Фаина всегда забывала, как же он точно называется, то ли «Дальняя дорога», то ли «Долгая дорога»… Неважно. Она снова думала не о том.

Лицо Яна, окровавленное и злое, с оскаленной пастью, стояло перед глазами и не пропадало. Каждый шаг чудилось, он вот-вот выйдет из-за угла, преградит ей путь или позовет из-за спины утробным голосом… и тогда все закончится. Но этого нельзя было допустить.

Она шла так быстро, как получалось, срывалась на бег, затравленно оглядывалась, плакала от боли в ногах и закрывала себе рот, чтобы не издавать лишних звуков и не привлечь ничье внимание. Ночами на улицах полно всякого сброда, а она – легкая добыча, которую долго никто не хватится.