Девятый круг

— Думаю, не знала. Ведь рассказать кому-либо об этом весьма непросто. Но каким бы ни было состояние твоего разума прежде, после их гибели ты, безусловно, совершенно утратил уравновешенность. Поэтому не пытайся выискивать смысл в совершенных тобою поступках. Ты его не найдешь. Ты не прислушивался к голосу разума и не слушал моих увещеваний. Откровенно говоря, я действительно не знаю ни подлинного содержания твоих деяний, ни причин, побуждавших тебя к их совершению.

Голос Стефоми звучал устало, и, внимательно посмотрев на его лицо, я увидел весьма заметные мешки под глазами. Когда я спросил о причинах, он ответил с несвойственной ему нервозностью:

— Оно начинается, Габриель. Все готово к началу. Удивительно, что ты, имея доступ в Смежность, этого не чувствуешь. Разве у тебя не случались странные сны? Не возникали видения в зеркалах и прочие подобные явления?

— Это у меня было с самого начала, — ответил я, возвращаясь в мыслях к недавним ночным появлениям Лилит, но не имея желания обсуждать их с моим саркастически настроенным другом.

— Все нарастает, как атмосферные помехи, — продолжал он, — обрушивается на меня и травмирует, словно гвозди, торчащие из классной доски, не дает мне заснуть и заполняет мое сознание… вызывающими тревогу образами, от которых я не в силах избавиться.

Я внимательно смотрел на него в уютном полумраке старинного погребка и понимал, что он прав. Возможно, это было лишь плодом моего воображения, но, даже пока мы там сидели, я чувствовал, как мимо нас проносились мощные энергетические вихри, ерошившие волосы у меня на руках.

— А что, по-твоему, должно произойти? — спросил я, рефлекторно поглаживая руку. — И вообще, можем ли мы сделать что-нибудь способное хоть как-то изменить ситуацию?

Я ожидал услышать от Стефоми ответ в его обычном, резком и грубоватом стиле, что-нибудь вроде того, что, как обычные люди, мы, конечно, никак не можем повлиять на многовековую яростную борьбу между ангелами Сатаны и Бога. Однако вместо этого он некоторое время молча, задумчиво смотрел на меня, постукивая кончиками своих изящных пальцев по краю крышки стола из полированного дерева.

— Может, пойдем прогуляемся? — спросил Стефоми, неожиданно встав из-за стола.

— Я… что? Куда?

— Куда угодно.

— Но… на улице морозно!

— Мне нужно на свежий воздух, — сказал Стефоми. — И потом, я предпочел бы не продолжать наш разговор здесь, в помещении. В такой день, как этот, народу на улице не так много.

Чувствуя себя несколько озадаченным, я поднялся и последовал за Стефоми к выходу из отеля, а затем и на улицу, где воздух оказался обжигающе-холодным. Хорошо, что мое черное пальто было длинным, до щиколоток, и я застегнул его на все пуговицы, по самую шею. Однако лицо и пальцы при этом оставались открытыми, и мороз покусывал их. Даже не верилось, что еще совсем недавно нас радовала теплая осенняя погода. Внезапное погружение в зиму произошло как-то неестественно быстро.

— Сейчас холоднее, чем должно быть в данное время года, — констатировал Стефоми в то время как мы удалялись от отеля. — Ты заметил это?

Я молча кивнул. Казалось, некая странная разновидность похолодания опускалась на город по ночам, однако избавление от нее не приходило даже на протяжении всего последующего дня. По мере того как мы шли дальше, перед нашим взором открывались стрельчатые башенки Замка, а изумительные контуры «Хилтона» оставались позади. Мы спускались по дорожке, и подмерзший гравий хрустел под нашими ногами. Я обратил внимание на то, что под действием тяжести моего тела скопления смерзшихся камешков разламывались надвое, как если бы это были хрупкие стеклянные пластинки. Иней покрывал стены домов и мощенные булыжником мостовые очень тонким слоем, но тем не менее он не таял даже при свете дня, когда воздух становился немного теплее. И хотя на землю не падал ни дождь, ни снег, воздух казался насыщенным какой-то мягкой ледяной крошкой, она летела нам в лицо, от нее намокала наша одежда.

— Ощущение такое, будто сам воздух замерзает, верно? — задал вопрос Стефоми, словно угадав мои мысли.