Девятый ангел

– Спина?.. – Нужно отвести ее подальше, они и так уже привлекают внимание. А в сложившихся обстоятельствах лишнее внимание им ни к чему.

– Ребра, Паша! – Юлька сорвалась на крик, и ему пришлось прижать ее к себе еще сильнее. – У нее болят ребра, потому что этот гад уже прикрутил к ним крылья!

– Пойдем! – Он потянул ее прочь, подальше от любопытных и недобрых глаз. В этом городе слухи разлетались очень быстро. Наверняка о том, что у Макса Чернова есть племянница, скоро будут знать все.

– Пойдем! – Она вырвалась, глянула так, что он не решился снова ее удерживать. – Мне нужно в овраг. – И рванула с места почти бегом.

– Зачем? – Павел рванул следом.

– Пока не знаю. У тебя в рюкзаке еще остались эти твои веревки?..

– Остались.

– Хорошо.

Он уже понял, что она хочет сделать. И ему это не понравилось. Как ни крути, а овраг – это место преступления. Но разве ее остановишь?

Остановили. Вернее, попытались остановить. Новости уж неслись по городу со скоростью лесного пожара. Маньяка поймали, взяли с поличным! Маньяка поймали, а вот его племянница, считай, подельница, разгуливает на свободе! И плевать, что подельница сама еще почти ребенок, ведь разгуливает же! Не боится добрым людям в глаза глядеть! Им, этим добрым людям, хотелось совсем другого. Хотелось если не признания вины, то хотя бы смирения. А Юлька смиряться не собиралась. Кажется, она даже не замечала направленных на нее косых взглядов и острых, как пики, слов. И брошенных в спину комьев земли. Она шла через толпу с отчаянной решимостью, словно против течения плыла. И Павел следовал за ней, прикрывал, как умел, и шкурой чувствовал то сопротивление, которое оказывает им город. Город привык к тишине, тревожной, застойной тишине. Город не привык к тому, чтобы нарушали статус-кво, чтобы мертвых ангелов с проволочными крыльями доставали со дна оврага. Ему было проще прикрывать убийцу, чем защищать жертву. А людям было проще осуждать. Осуждать всегда легче всего, и камни бросать всегда легче в спину. Один такой попал Павлу в плечо. Мужик со спитой мордой и трясущимися от абстиненции руками просто промахнулся, целился в Юлю, а попал в Павла. Ему хотелось быть причастным. Ему хотелось быть героем этой маленькой травли. Но промахнулся. Так уж вышло…

А Юля не промахнулась – замерла, обернулась, склонила набок голову, словно наблюдая за чем-то до крайности любопытным. И под этим ее внимательным взглядом в воздух поднялось облако пыли пополам с мелким гравием. Поднялось и ударило пропойцу в грудь. По заросшей сизой щетиной щеке тоже черкануло, оставляя кровавый автограф. Вот, кажется, тогда в первый раз и прозвучало это одновременно оскорбительное и испуганное «ведьма».

Люди отшатнулись. Как будто и их тоже задело невидимой ударной волной. Да только не задело, просто испугались. А может, почувствовали. Как бы то ни было, преследовать их перестали. К оврагам они с Юлькой вышли уже в одиночестве.

– Ну что, спускаемся? – Павел подошел к краю террасы, глянул вниз, туда, где были едва различимы полосатые полицейские ленточки.

– Не надо. – Она улыбнулась и посмотрела на что-то поверх его плеча. Или на кого-то? А потом попросила: – Паша, отойди, пожалуйста от, обрыва. Дальше я сама.

Им не нужно спускаться на дно, не нужно барахтаться в наполненной старыми листьями яме, потому что те, которые провели там годы, сами пришли на ее молчаливый зов. Пришли, встали в ряд на краю обрыва. И проволочные их крылья впились перьями в сырую землю, как шипами, как якорями, которые держат и не отпускают, не позволяют взлететь. Свора. Так сказала прабабка. Свора из семерых ни в чем не повинных падших ангелов. Его призрачная свора…

– Зачем пришла? – Пальцы с розовым маникюром с остервенением скребли тонкое запястье, теребили фенечки. Жуки… Невидимые жуки под кожей. А взгляд устремлен на Павла. Полный невыносимого голода взгляд. Теперь Юля чувствовала и этот зуд, и этот голод, и граничащее с сумасшествием отчаяние. Теперь она понимала.

– Даже не думай. Он со мной.

– С кем ты разговариваешь? – Павел, который отступил от края, обернулся.

– С ними. – Ему не нужно объяснять, он и так поймет. – Не бойся, они тебя не тронут.

Вообще-то, тронут. Пока еще держатся, но очень скоро начнут нападать. На случайных прохожих, на собачников и решивших поиграть в овраге ребятишек. И те, кто попадется им на пути, начнут беспричинно болеть, чахнуть на глазах, а потом умрут. И страшный счет сначала пойдет на десятки, а потом на сотни…

– Я не боюсь.

Боится. Любой бы на его месте боялся. Она вот тоже боится, но выхода у нее другого нет.

– Я пришла поговорить. – Юля сделала шаг навстречу ангелам. – Возможно, мне удастся вам помочь.

– Это как? – говорила лишь та, с фенечками и розовыми ногтями, но остальные слушали очень внимательно.

– Я пока не знаю, но обещаю – я найду способ вас освободить.

Налетел ветер, взметнул в воздух сухие листья, взволнованно и тревожно зазвенели проволочные перья.

– У тебя не получится. – Девочка-ангел снова поскребла запястье.

– У меня получится. Я изменилась.

– Вижу. Вот только хватит ли у тебя сил изменить нас?